Почему ведро не разорвало взрывом, Юрьич гадает до сих пор. Какой ангел закрыл их с сестрой своими крыльями, он тоже так и не понял. Скорее всего, плотный бумажный пакет не дал металлической пудре разметаться в воздухе. Но огонь полыхнул вверх сразу метра на полтора, и первый же раздавшийся «Бдддыыщщ!!!» известил о том, что дому, возможно, пришел «звиздец».

Схватив пылающее ведро, Юрьич чудом выскочил из подвала, пролетел мимо сеновала и изо всех сил метнул свой факел наружу. Ударившись о землю, ведро выдохнуло облако алюминиевой пыли, и раздался второй «Бдддыыщщ!!!», от которого огонь взметнулся до крыши.

В отчаянной попытке сбить пламя Юрьич черпанул из дождевой бочки воды и выплеснул её внутрь полыхающего ведра. Образовавшаяся в воздухе паро-металлическая смесь выдала еще один, третий «Бдддыыщщ!!!». Где-то зазвенело треснувшее стекло. В соседнем дворе пронзительно заскулила собака. А помятое цинковое ведро продолжало дожигать остатки драгоценной серебрянки.

– Здо-о-о-р-рово!!! – внезапно раздалось за спиной.

Юрьич оглянулся. Серые глаза сестры были огромными, словно два блюдца, и светились от восторга.

Юный пиротехник взмолился:

– Таня, только взрослым ничего не рассказывай! Пожалуйста!

Девочка, погасила улыбку и молча кивнула в ответ.

Хлопнула дверь со стороны пассажирского сидения. Юрьич стряхнул остатки воспоминаний, поздоровался с подсевшим приятелем и поискал взглядом «изгнанного» гулять пацана. С тоскливым выражением на лице тот сидел на детских качелях, болтая ногами и обдирая носки модных кроссовок.

Юрьич завел двигатель и снова вспомнил сестру. «А ведь она им так и не сказала, – подумал он. – Сколько ж это времени прошло? Отца лет восемь назад схоронили. Мать в прошлом году. Так ведь и не узнали. Кремень у меня сеструха! Надо будет позвонить вечером, узнать, как у них дела, как племянники. Большие уже. Катюхе на днях как раз двенадцать стукнет».

Так думал Юрьич, выезжая на проспект, и где-то на краю его сознания стучала в висок сожалеюще-шкодливая мысль: «Эх, какую бомбочку можно было сделать! А я…»

У Молотковых пропала сахарница. Обычная хрустальная сахарница из старого советского прошлого. Когда-то её на свадьбу молодым подарила тёща.

Сначала сахарница долгое время позировала в общем серванте.

Тёща показывала её гостям, гордо сообщала о ценности подарка и лично протирала от пыли перед новогодними праздниками. Гости умилялись, молодые вновь и вновь говорили «спасибо, мама», тёща была довольна и радовалась жизни.

Она вообще была энергичной женщиной, считала святой обязанностью помогать молодой семье и неустанно делилась с ними мудростью и богатым жизненным опытом. Ну, а заодно ревностно следила за дисциплиной и порядком в доме.

Спрятаться от её бдительного участия молодым удавалось редко. Однако на свет всё-таки появился Молотков-младший. А спустя ещё года три Молоткову предложили должность в небольшом районном городе, куда он с радостью перевёлся. Тем более, что там ему сразу дали большую трёхкомнатную квартиру.

Расставаться с сахарницей тёща видимо не хотела. Поэтому все время, пока паковали вещи, она старательно не смотрела в сторону семейного серванта. Но когда семья перед выездом «присела на дорожку», голос вдруг подал Молотков-младший:

– Па-а-ап! – закричал он, – а как же бабушкин свадебный подарок?! Ба-а-аба-а!!! Ты что, забыла?!

И тёще пришлось, скрепя сердце, упаковать дарованную ценность.

В новой квартире родительница демонстративно водрузила сахарницу на подоконник, а ещё через месяц лично приехала взглянуть на новую ГДРовскую стенку, где сахарница заняла своё почётное место.