После ноябрьского погрома 1938 г. положение радикально изменилось: у евреев в Германском рейхе не оставалось больше никаких шансов на выживание. Преобладающее большинство пыталось эмигрировать. Около 50 тысяч берлинских евреев удалось покинуть Германию. Это была, правда, лишь малая часть желающих уехать, поскольку выполнить условия эмиграции смогли далеко не все: только немногие страны и только в небольшом количестве соглашались принять евреев. При этом они требовали поручительства и финансовые гарантии от своих граждан либо документального подтверждения наличия капитала у желающих получить въездную визу.

Однако подавляющее большинство евреев не имело ни связей за границей, ни капитала. Даже собрать деньги на дорогу было для многих проблемой. Поэтому последним выходом из тупиковой ситуации нередко было самоубийство.

Оставшиеся (в 1939 г. их было 75 344 человека) еще теснее сплотились вокруг общины. С началом войны начались тотальные репрессии. Телефоны в еврейских квартирах были отключены, использование общественных таксофонов им запретили. Осенью 1940 г. еврейское население могло покупать продукты питания только днем, в период между 16 и 17 часами; евреи не имели права покидать ночью свое жилище.

Вслед за запретом еврейских газет и журналов – за исключением уже упомянутой «Информационной газеты» – последовало указание об обязательной сдаче имеющихся у евреев радиоприемников. Даже произведения искусства, например картины и ковры, должны были быть сданы.

С 1 сентября 1941 г. по распоряжению полиции, как когда-то в Средние века, все евреи, начиная с шести лет, обязаны были носить в качестве опознавательного знака желтую звезду. Чуть позднее специальными обозначениями были помечены еврейские жилища. Одновременно им было запрещено покидать район проживания. Все эти мероприятия служили для подготовки депортации в лагеря массового уничтожения. После лишения еврейских квартиросъемщиков их прав пришла очередь «очистки жилой площади от евреев», следствием чего явилась их концентрация на определенных территориях, улицах и в домах, что тоже должно было облегчить депортацию. По какой системе происходило переселение евреев, остается неясным. Частично освобождение квартир в центре города связано с реализацией планов Альберта Шпеера[6] по превращению Берлина во «Всемирную столицу Германии».

В июле 1941 г., еще задолго до решений «Ванзейской конференции», началось «окончательное решение еврейского вопроса»: Геринг поручил Гейдриху уничтожать еврейское население во всех занятых фашистами странах Европы. Начались массовые депортации в подготовленные в Польше лагеря массового уничтожения. Для берлинских евреев «исход» начался осенью 1941 г. В октябре была запрещена эмиграция, и в том же месяце первые транспорты с берлинскими евреями отправились с вокзала Грюневальд в Лодзинское гетто. До конца января 1942 г. десять тысяч берлинских евреев были депортированы в Литцманнштадт[7], Минск и Ригу.

Поезда следовали один за другим, и это продолжалось до 27 февраля 1943 г. В этот день в ходе так называемой Фабричной акции (Fabrik-Aktion) были арестованы прямо на рабочих местах и депортированы более одиннадцати тысяч евреев, занятых в оборонной промышленности. Теперь Берлин мог считаться «чистым от евреев» (judenrein). Автором этого словосочетания был Геббельс, которому после поражения немецкой армии под Сталинградом требовалась какая-то победная реляция.

В своем дневнике он оставил следующую запись: «Евреи будут наконец окончательно выдворены из Берлина. В назначенный день 28 февраля они должны быть вначале собраны в лагерях, откуда будут высылаться день за днем партиями по две тысячи человек. Я поставил себе целью до середины, самое позднее до конца марта полностью очистить Берлин от евреев».