– Немного осталось! Успеем! – выпалил Борька и, прижав уши, прибавил ходу.

Стражники возились недолго, и я в ужасе увидела, как распахнутая створка вдруг качнулась и плавно поехала, отрезая нас от столь близкого счастья.

– Они сейчас закроют ворота! Борька, сделай что-нибудь!

И Борька сделал.

– И-и-и-о-охо! Эй! Народ! Тпру! К кому обращаюсь?! Что, вконец ослепли? Видите? Я тут скачу! Ну и двое нахлебников на спине… Эй ты! Рыжий! Только попробуй закрыть! Только попробуй! Найду и покусаю! Я такой! Дюже нервственный!

От переливчатого вопля нашего коняги стражники замерли. В немом изумлении уставились на несущихся к ним во весь опор припозднившихся гостей, переглянулись и шустро принялись тянуть-толкать створку. Наконец им это удалось, и ворота с грохотом захлопнулись перед самым нашим носом!

– Ну ты молодец! – шумно выдохнул Ник и спрыгнул. Пройдя к створке, он запрокинул голову, изучил высоченные ворота и вежливо постучался. – Господа стражи, мы немного опоздали и, чтобы попасть в город, готовы заплатить вам две цены за каждого, и даже за нашу волшебную говорящую лошадь!

Тут же распахнулось крошечное окошко, и в нем засветился любопытством глаз.

– Волшебная, говорите?

– Ага. На выставку привезли! Если понравится, царю Берендею подарим.

– Чудненько, – хмыкнул голос и пожурил: – Да только больно она у вас агрессивная!

– Это только с виду. А так белая и пушистая! – заверил Ник.

– Белая, но рыжая? Это как? – озадачились стражи, даже палец о палец не ударив, чтобы открыть ворота.

– По настроению меняет цвет, – со зловещей улыбкой процедил мой спутник. Видимо, даже его ангельскому терпению пришел конец.

– А в темноте не светится?

– Мы над этим работаем! – Улыбка Ника стала еще шире, но взгляд не сулил ничего хорошего.

Стражи зашушукались и наконец приняли решение:

– Вы пока подождите. После закрытия ворот только начальник стражи может дать разрешение открыть их до рассвета.

– Ага! А сейчас его в городе нет, и раньше полуночи он не вернется.

Ник ругнулся сквозь зубы и, ни на кого не глядя, прошел мимо нас с Борькой к лежавшему неподалеку от ворот поваленному дереву. Яркое солнце уже высушило и высветлило его добела, а опоздавшие путники, коих явно было немало, отполировали сухой ствол своими… гм, своим бесконечным терпением.

Мы с жеребцом переглянулись и направились к нему. Я уселась рядом, а Борька решил не терять времени даром и принялся пощипывать травку.

Наконец молчание мне надоело.

– Да ладно тебе, Ник! Откроют же! Не в полночь, так утром.

– Может быть! – буркнул мой телохранитель, мрачно поглядывая на растворяющийся в сумерках закат.

– Лето! Не замерзнем! – продолжила я его успокаивать. – Только… есть хочется.

Ник молча поднялся, подошел к Борьке, снял с седла узелок с чем-то весомым и снова вернулся. Усевшись на прежнее место, он развязал и протянул его мне. Я повеселела, обнаружив в тряпице нарезанные ломтиками хлеб и мясо.

– С такими запасами мы точно до утра перезимуем!

– А комары? – тоскливо вздохнул Борька. Подобравшись к нам поближе, он для убедительности стегнул себя хвостом.

– Да ерунда! – отмахнулась я и соорудила двойной бутерброд. – Даже я знаю, что от них можно избавиться, капнув на кожу лишь пару капель сока полыни.

– Надеюсь, ждать придется недолго. – Ник тоже соорудил себе бутерброд. – Думаю, на байку о двойной оплате клюнет даже начальник стражи. Не хочется только ждать его до полуночи!

Погрузившись каждый в свои мысли, мы с Ником незаметно съели наш нехитрый ужин. В металлической фляжке, тоже лежавшей в узелке, мы нашли ягодное вино. Жить стало легче.