– я не хочу жить в гетто: хочу читать книги и газеты, слушать радио, смотреть телевизор, я хочу понять культуру этой страны.

Как видим, важные, очень важные мотивы заставляют людей учить другой язык. Но чаще всего среди них нет тех, которые вызываются базовыми потребностями. Если человеку угрожает голод, и он убежден, что только знание нового языка спасет его от гибели, его мозг тут же придет в активное состояние, и человек начнет заниматься без всякого принуждения. Упаси нас Бог от такой ситуации, однако стоит помнить: без осознания настоятельной необходимости некоего действия человек склонен от этого действия уклоняться – в силу ли природной лености или закона сохранения энергии (в собственном его понимании).

Человек должен уметь хотеть. Это значит, что ему надо постараться осознать истинную цену той потребности, которая толкает его к действию. Разобраться в том, для чего тебе нужен язык, важно еще и потому, что от этого зависит, какой учебник выбрать, на какие курсы записаться и т. д.

Напомним в связи с этим историю, которую приводит в одной из своих книг замечательный ученый психолог А. Н. Леонтьев. В школьном авиамодельном кружке мальчики с необыкновенным увлечением мастерили модели – пилили, вырезали, клеили, собирали. А вот на занятия теорией их – до поры, до времени – нужно было загонять чуть ли не палкой. Сколько им ни объясняли, зачем им нужна теория, все без толку. Но вот прошли соревнования, и мальчики увидели: одни модели летают высоко и далеко, другие – гораздо ниже и ближе. «Почему это так?» – спросили ребята. «Хотите это узнать? Приходите на занятия по теории, тогда и поймете – почему», – ответил им преподаватель. (Он не стал объяснять, что до сих пор у них была мотивация, которую психологи именуют знаемой. Ты знаешь, точно знаешь, что надо делать, но твоей душе это знание ничего не говорит.) Тот, кто хотел побеждать на соревнованиях, стал ходить на теоретические занятия: знаемая потребность у них перешла в другое качество. Она, эта потребность, в их сознании уже была связана с реальностью и потому стала действенной.

Однажды еще в начале девяностых, когда в России на иностранных языках говорили немногие, я приехала в Петербург с израильской делегацией. По дороге в гостиницу автобус остановился у храма Спаса на Крови, мы из него вышли, и тут же на нас налетела стая подростков с матрешками весьма сомнительного качества и дизайна. Мальчишки предлагали свой товар на бойком английском. А я на иврите посоветовала своим спутникам не спешить с покупками: позже наверняка найдется что-нибудь поинтереснее. И что же я услышала от одного из этих мальчиков?

– Что ты там бормочешь? На каком языке? Если водишься с иностранцами, могла бы и английский выучить!

Все ясно: для этого мальчика не было вопроса – учить или не учить язык. Раз дело требует – учи.

Я до сих пор благодарна этому юному бизнесмену. Во-первых, приятно было осознавать, что у меня, наряду с международным – английским, есть и свой, особый язык – иврит. Во-вторых, он мне показал, что действенная потребность может заставить человека найти способ ее удовлетворения даже в самых неблагоприятных условиях. Ведь, скорее всего, мамы не нанимали этим мальчикам учителей иностранного языка, и все же они его выучили. Вот какая сила эта действенная потребность!

Желание общаться с симпатичным мужем любимой дочери, который не говорит по-русски – какая это потребность: знаемая или действенная? А если это желание к тому же подкрепляется желанием общаться с внуками? Для одной дамы далеко не первой молодости эта потребность оказалась настолько действенной, что она уже через год после приезда в Израиль заговорила на иврите достаточно свободно.