Точно так же, как и в мире, описанном Форстером, люди сегодня находятся во власти Машины, представленной в виде миллиардов устройств, образующих «интернет вещей» (http://www.brookings.edu/blogs/techtank/posts/2015/06/9-fu-ture-of-iot-part-2). Наша зависимость от технических устройств бесспорна, и, если Машина даст сбой, цивилизация рухнет. Без интернета мы окажемся лишенными еды, воды, телефонной связи, возможности воспользоваться банковскими картами и средствами общения. Во многом вторя Форстеру, Дэвид Най замечает по поводу сегодняшней ситуации: «Лишите американские города и пригороды электричества [либо, например, бензина или компьютеров] больше, чем на неделю, и они опустеют» (Nye 2010: 131; Foster 2015: 219).

В конце повести Форстера с Машиной действительно происходит ужасная авария. Электричество полностью отключается, в комнаты перестает поступать еда, нарушается циркуляция воздуха. Вашти приходит в ужас, когда ей приходится выглянуть из своей комнаты в последние дни функционирования Машины. Ей приходится наблюдать людей, ползающих на четвереньках в подземном лабиринте, ставшем им могилой. Они кричат, рыдают, ощупывают друг друга. Им не хватает воздуха. Вид этих примитивных тел противен ей: это ее худший кошмар. Она запирает дверь с намерением дожидаться конца в своей ячейке. Раздаются ужасный треск и грохот. Свет начинает меркнуть, и она понимает, что вместе с прекращением подачи электричества к концу подходит и долгий день цивилизации. Из-за нехватки электроэнергии общество разваливается (Urry 2014b).

Ее умирающий сын успевает поведать Вашти о «лишенных крова», живущих на поверхности земли – о тех, кого мы называем сегодня «множеством» (Hardt and Negri 2006; Хардт и Негри 2006). Они были лишены возможности пользоваться услугами Машины и скрываются в тумане и зарослях папоротника, ожидая конца Машины. И они готовы дать начало новой цивилизации, начать жизнь заново, касаться и чувствовать друг друга, общаться, но только не посредством вездесущей Машины, время которой вышло (Forster 1985: 139–140; Форстер 2000: 346). Повествование заканчивается идеей о спасении человечества, которое возможно лишь без Машины, благодаря тем, кто оказался отвергнутым обществом и жил вне организованной вокруг Машины системы. Джон Фостер использует эту идею, чтобы сказать, что «надежда на будущее человечества зиждется на тех, кто способен видеть истинный характер будущего и кто, несмотря на это, сохранил связь с чем-то глубоко первозданным и неприрученным» (Foster 2015: 221).

Иная версия антиутопии представлена в романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» (Huxley 1991 [1932]; Хаксли 2002). Оказавшись в 1926 г. в США, Хаксли был поражен покорностью местного населения, которой удалось достичь благодаря массированной рекламе, психологической обработке, культу потребления и гедонизму. Хаксли предполагает, что со временем достижения науки одарят людей способностями, которые ранее были привилегией богов. Общемировое государство Новый дивный мир построено по принципу сборочного конвейера Генри Форда: массовое производство, единообразие, предсказуемость и массовое потребление новых товаров. Как полагал Хаксли, именно за Америкой было будущее, хотя будущее это было ужасным. В описываемом им новом обществе Форд почитается подобно божеству, а его идеологией является концепция фордизма. Конвейерным способом производятся не только товары, разработанные Генри Фордом, но и люди. Принцип массового производства применяется и в биологии человека (Kumar 1987: 245).

Хаксли описывает, как граждан с самого рождения готовят ценить потребительские товары. Основу стабильности мирового Государства составляют постоянное потребление и всеобщая трудовая занятость, направленная на удовлетворение материальных потребностей. Массовое производство детей осуществляется способом, известным на сегодня как экстракорпоральное оплодотворение. Хаксли описывает принципы развития детей, направленные на тщательное формирование у них соответствующих способностей. Способности эти позволяют им соответствовать требованиям, предъявляемым к представителям пяти каст. С самого рождения у детей развивают условные рефлексы, никто не болеет, все люди имеют одинаковую продолжительность жизни (примерно шестьдесят лет, после чего они безболезненно умирают), института брака или половой верности не существует, и нет никаких войн.