Девушка сложила наряды пополам и обнажила на дне то самое заветное мамино платье, пошитое для торжественного приема на герцогской свадьбе. Оно тоже было желтым. Но оттенок не был бездушным и холодным. Сквозь нитки казалось просвечивало солнышко. Папа тогда сам лично зачаровывал его. И оно до сих пор хранило следы отцовской магии.

А запах от платья был мамин. Она была очень светлой, солнечной женщиной. Даже в волосах, казалось, у Антонетты Корн играли солнечные лучики. Смоляные кудри Катаржина получила в наследство от отца, что с малых лет ее очень расстраивало. Она всегда мечтала походить на красавицу матушку. Мысли улетели далеко. Но новый вздох вернул ее в реальность. Пахло платье цветочным летним лугом, свежескошенной травой, чистым прудиком в глубине сада. Ни где и не у кого Кася не встречала таких духов. Они так и остались маминым секретным произведением. Секрет, к сожалению, передать дочери она не успела.

Осталось лишь надеть наряд.

- Мамочка! Я не подведу тебя! – прошептала девушка со слезами на глазах. – Вот увидишь, я выйду замуж за самого лучшего мужчину! Ты же благословишь нас матушка?

В свое время дочь герцога Рибенторпа сбежала с младшим сыном герцога Корнбурга. Для получения титула папенькой должно было случиться слишком много смертей, поэтому он никогда никому не желала, искренне любя своего старшего брата и других родственников. Рибенторп лишил дочь за своевольный поступок богатого приданого. Но и матушка никогда не вспоминала причитающегося ей по наследству богатства.

Она часто повторяла:

- Наше главное богатство с твоим отцом – это наша любовь. Без нее никакое золото мира не сделало бы меня такой счастливой.

Они прожили вместе долгих двадцать лет. И Касе казалось, что родители за все это время даже не поругались ни разу. И поэтому девушка искренне верила, что мама одобрила бы ее брак с неизвестным кучером, если дочка сказала, что любит этого невыносимого мужчину.

Неожиданно на окно сел нахохлившийся воробышек. Он почистил перышки и весело чирикнул.

- Спасибо, мама! – улыбнулась девушка птичке. – Я тебя услышала.

Пришло время собираться. С корсетом пришлось справляться самостоятельно. Не дядю же на помощь звать вместо горничной? Благо, дочь была тоньше родительницы и благодаря эластичной ткани смогла натянуть его практически зашнурованным. Да еще и заколола на талии парой булавок. У платья был недлинный шлейф, который начинался от выреза на спине и спускался до пола. И он благополучно спрятал все ухищрения мисс Корн.

Юбка опять оказалась длинноватой. Но, помня конфузы во время путешествия, она взяла крупную брошь в виде чайной розы в тон платью и, собрав подол спереди, зацепила его. Миссис Корн украшала брошью декольте, а дочка вот решила сделать это с подолом платья.

Повертевшись перед зеркалом, девушка решила, что выглядит очень даже ничего. Оставалась прическа. Она слегка начесала волосы впереди, сзади собрал все в объемный пучок и закрепила сеточкой с крохотными камушками такого же солнечного оттенка. Посмотрела на себя еще раз и решила, что выглядит более чем привлекательно.

Зашедший за ней дядя был приятно удивлен:

- Господи, Кася, и как я не замечал, какой ты выросла красавицей! - улыбнулся он племяннице, подставляя локоть, чтобы сопроводить ее до кареты. – Ты взяла от своих родителей все самое лучшее. Я всегда считал твою матушку непревзойденной красавицей. И если бы мой младший брат не оказался таким расторопным, возможно сейчас именно я, а не он, мог бы называть тебя своей дочкой!

Кася в ответ лишь сдержано улыбнулась. О таких фактах племянница слышала впервые, поэтому внимательнее присмотрелась к дядюшке. Они были действительны похожи с отцом. Но у герцога внешность была более аристократичной, если так можно сказать. Более длинное лицо, более хищный нос, боле тонкие губы. Даже зачесанные назад волосы с возрастными проплешинами у лба были тоже какими-то благородными. Папа же был намного проще. Он был скорее круглолиц. Нос хоть и казался прямым, но не имел такого острого хищного кончика. А губы не сжимались в тонкую линию. Мистер Валд Корн всегда предпочитал улыбаться. Если бы пришлось выбирать Катаржине, она тоже бы предпочла своего отца. Но вслух по известной причине озвучивать этого не стала.