– Девочки, это моя мама. Её зовут Дана. То есть, полное имя у неё Даяна, но её все называют просто Дана-целительница. Ой, я же вам не сказала! – спохватилась Ная. – У меня полное имя тоже не Ная, а Наина!

– Наюшка, не заговаривай гостям зубы! – мягко одёрнула её мама. – Проходите в дом, девочки.

Дом у Наи был небольшой, но очень уютный и вообще… замечательный. В гостиной стояли два мягких кресла, которые поднимались на несколько сантиметров над полом и начинали плавно покачиваться, стоило только в них опуститься. На кухне под руководством оживших настенных часов мылась посуда. В спальне две подушки (опять же ожившие) танцевали на застеленной кровати «Летку-Енку». Много ещё всяких чудес творилось дома у Наи, всех и не перечислить. Особенно Алёне понравился оживший гардероб, бормотавший потихоньку стихи Бродского.

А тётя Дана уже усадила девочек за стол и поставила перед ними полную тарелку…

– Вот они, аирвисовые лепёшечки! – воскликнула Ная. – Берите скорее, вы такого в жизни не ели!

– А больше никто таких и не печёт, – не без гордости заметила Дана-целительница.

Аирвисовые лепёшки (или «аирвёшки», как назвала Вера) были просто необыкновенными! Алёна утверждала, что у них был запах свободы и вкус облаков. Вера же сравнила их запах с запахом роз, а вкус описать она не смогла. Ная просто смотрела на спорящих друг с другом сестёр, улыбалась и уминала аирвёшки, такие вкусные, что поставить их в кавычки было бы просто неуважительно. С того момента, как Алёна попробовала аирвисовые лепёшки, ей стали нравиться только те блюда, которые вкусом и запахом хотя бы отдалённо напоминали «те самые аирвёшки».

Алёна неожиданно поняла, что Дана очень похожа на бабушку Оксаны. Нет, не внешностью и даже не характером. Глазами. У них обеих глаза были честные, открытые, доверчивые, глубокие. В эти глаза хотелось бесконечно смотреть. Они завораживали своей живостью и внимательностью.

– Ну пойдём, пожалуй. Нас дома ждут, – сказала Алёна после того, как часы сообщили ей, что «уже девять доходит».

– Я вас провожу, – вскочила из-за стола Ная. – Можно, мам?

– Идите, конечно, – разрешила тётя Дана. – И обязательно приходите снова, девчонки. Я всегда буду рада вас видеть. Найка-то целыми днями где-то шатается, а я дома одна. Что ж мне теперь, с подушками общаться? – она кивнула в сторону спальни, где подушки уже перешли к польке.

– Мамочка, милая, – сказала Ная, крепко обнимая маму, – если хочешь, я целый день дома буду, с тобой!

– Ну уж, здрасьте! – прокряхтела Дана, отбиваясь от дочери. – Ная, проводи гостей до дома, иди-иди.

– Пойдёмте, – сказала Ная, махнув девочкам, чтоб они следовали за ней. – Тут недалеко, минут семь прогулочным шагом. Мы другой дорогой пойдём, можно будет больше половины пути срезать.

«Хорошо, что мы приехали, – подумала Алёна, уже нежась в тёплой постели под тёплым одеялом. – Тут нам скучно точно не будет».

Девочки стали бывать в лесу каждый день, был ли он дождливым или просто пасмурным. Алёна нашла себе новое занятие: Пламения стала обучать её искусству танца с огнём. Получалось у неё пока плохо, но танцы с факелами оказались настолько интересными, что Алёна абсолютно не замечала бесчисленных ожогов на руках и даже на теле. А вот мама их сразу приметила. Она просто недоумевала, где дочь могла обжечься, гуляя по посёлку. Но Алёна не жаловалась, следовательно, волноваться повода не было. Правда, один разговор на эту тему всё же состоялся. Он и развеял последние мамины сомнения.

– Лёнчик, почему ты красная такая? – спросила мама в то утро. – Где ты обжечься успела?