- У Аглаи есть склад использованных вещей. Она к ним никогда не возвращается. Поносила платье и все. Висит. Я туда пробрался и позаимствовал.

- Барс, в нашем мире это называется воровство! – покачала я головой. – И за него очень сильно наказывают.

- Но оно же ей не нужно! – фыркнул он. – А у тебя другого выхода нет.

Я задумалась. В какой-то мере питомец прав. Поэтому решила пойти на компромисс:

- Давай договоримся так: сейчас ты это платье возвращаешь назад, а мне достаешь что-нибудь попроще. Я схожу в музей, а затем ты его вернешь обратно.

- Так оно блестеть не будет! – мохнатая мордочка скукожилась, словно он заплакать хотел. Сложилось впечатление, что блеск – это главное в его жизни.

- Зато я лишнее внимание к себе не привлеку!

Зои и Прима ходили в обычных платьях. От нашей повседневной моды их отличало разве то, что длина у нарядов женщин была по щиколотку.  Я надеялась, что в обширном гардеробе шари есть что-нибудь подобное.

Рынкарон горестно вздохнул и исчез вместе с золотой роскошью. Вернулся он с платьем мышиного цвета, пошитого из ткани, похожей на велюр. Платье было прямым, с цельнокроеным рукавом и имело широкий пояс. За неимением лучшего, я его примерила. Цвет был, конечно, не мой. Серый обычно делает блондинок совершенно блеклыми. Но в данном случае кого-то привлекать к своей персоне я не хотела. Поэтому подкатала рукава, подтянула пояс и отрегулировала с его помощью длину платья. Вышло очень даже неплохо.

Барсик с деловым видом заставил меня пару раз обернуться вокруг себя. Выдал пару замечаний относительно длины, предложил расправить складки на животе и удовлетворенно резюмировал:

- Вот так ты выглядишь вполне нормально. Обувь только странная. Но некоторые чудики и у нас такую носят.

 Я уже поняла, что арабульцы периодически совершают набеги на мою родную Землю. Похоже, кроссовки пришлись многим по вкусу.

 Я уже хотела шагнуть за порог, только была остановлена его окриком:

- Пелагея, стой! Чепушку свою убери!

- Чего убрать? – не поняла я.

- Чепушку! – снова повторил он это странное слово. Увидев, что я его не понимаю, добавил:

- Что там у тебя на голове наверчено? Наши девственницы косы носят.

Какое-то у них странное отношение к девушкам, не знавшим мужской любви в ее физическом проявлении. Зато я поняла, что рынкарона не устроил мой крабик, которым я заколола волосы. Пришлось его снять и заплести косу.

- Вот теперь можешь выйти в свет!  - резюмировал мой мохнатый стилист. И я пошла познавать новый мир.

***

Город встретил меня теплым ветерком и свежим воздухом. Для наших российских мегаполисов понятие город и свежий воздух несовместимы. Бесконечный поток машин заканчивается если только глубокой ночью, и то не всегда.

А здесь стояла тишина. Кругом зеленели посадки, пели птицы, а дороги, вымощенные булыжником, были абсолютно пусты, словно жизни на улицах города не существовало. Тротуары как таковые отсутствовали. Лишь местами встречались небольшие коричневые будочки непонятного назначения. Я огляделась по сторонам и поняла, что высотных домов в столице Арабули нет. Все постройки ограничиваются максимум тремя этажами. И лишь серый замок правителей возвышается громадиной на окраине города. Но при этом нависает над всеми, подавляя и вселяя толику страха. Его расположение объяснило мне, почему меня вели какими-то лесными тропами. Мы даже не заходили в город. 

Я, как примерная работница, отпросилась у шина Гримли и спросила, где найти музей. На что он ответил:

 - И зачем тебе понадобились информационные листки? В них столько всякой дряни пишут, что иногда читать противно.