Дье сосед полез в чемодан, Торви уселся на своё место и просительно посмотрел на Ильсу. Та, конечно, согласилась на очередной перекус из-за своего вечно голодного жениха. А припасы доставать пришлось мне.

Вскоре весь столик в нашем отсеке оказался завален разной едой. У соседа в чемодане оказался целый продуктовый склад: и целый копчёный лосось (конечно, зачем дома аккуратно резать рыбу на бутерброды, если можно откусить побольше от крупного куска), и вяленое мясо той степени жёсткости, которая видна сразу, без контакта с зубами, и полкруга сыра вместе с банкой сгущённого молока.

Я тоже выложила варёные яйца, бутерброды в отдельных салфетках, бульон и яблоки, одно из которых тут же цапнула Ильса. Пирожки на столе уже не уместились. С другой стороны, печева мы поели только что.

И тут рядом кто-то сказал:

– Дай-ка и мне бутерброд. Вон тот, в салфеточке.

– И как ты себе это представляешь? – спросила я псевдожениха, слегка забывшись от возмущения.

– Что? – уточнила Ильса. – Ты же знаешь, как я яблоки люблю!

– А я больше по мясу, – сообщил дье Хальсвансон, вгрызаясь в лососёвый бок. – Улле, а почему ты жениха не позвала? Перекусил бы вместе с нами.

– Да, почему? – поддержал вопрос соседа невидимка и протянул полупрозрачную руку к моему бутерброду!

Сейчас дье сосед воочию узрит чудо левитации хлеба с копчёным лососем в чужой рот. Я схватила бутерброд, заодно ударив Хенрика по загребущей конечности, и сказала, что сейчас пойду и позову – его, невидимочку.

– Улле, просто дай мне бутерброд, – интонация была не просительной, а угрожающей.

– Торви, – громко сказала я, – твой приятель проголодался.

Торви, тащивший в это время в рот кусок вяленого мяса, вздрогнул и подскочил со словами, что сейчас накормит беднягу.

– Да не бойся ты, – вдруг улыбнулся Хенрик. – Ваш сосед ничего не заметит. Давай, – он подмигнул с заговорщицким видом и протянул руку.

Не отстанет. Я опустила глаза и сунула ему бутерброд кривым жестом, загородившись от соседа бумажным пакетом с пирожками. Это уж понадёжнее «да не бойся ты». А в остальном…

– Торви, – угрожающе повторила я.

– Иду, – буркнул тот.

Дье сосед с любопытством смотрел, как мы собираемся кого-то кормить, но про свою еду не забывал. А Хенрик аккуратно развернул салфеточку и с аппетитом стал жевать.

– Скажи ему, что… – начал было он, но я не стала его слушать и встала.

– Нет уж, Торви, пойдём вместе.

Ильса вскочила следом, потом мы обещали соседу, что вернёмся совсем скоро, и уж только потом отправились в тамбур тем же порядком. Я – практически пропихивая Хенрика в проход, он – сопротивляясь и жуя, потом (за ручки) обручённые.

Торви, оказывается, прихватил для Хенрика еды (всего понемногу), но тот упёрся: подавай ему бутерброды в салфеточке и пирожки из моего пакета, которые, видите ли, пахли лучше, чем у его кухарки и всех мачех, вместе взятых.

Ильса переводила глаза с меня на Торви, и они становились с каждым разом всё больше.

– Снимай невидимость, – велел Хенрик. – Если бы я знал, что у вас такие пирожки, сразу бы расколдовался.

Сказал он это своим голосом, и тут уж я поняла, что голод в мужчине всегда победит благоразумие. Да что там победит, ногами затопчет.

Торви сделал жест, словно снял с потолка паутину, Хенрик объявился перед нами во плоти, а Ильса вцепилась мне в руку и спросила:

– Ты что, видела его всё это время?

Я пожала плечами, а кузина ткнула в Хенрика пальцем и с угрозой спросила:

– Варежки достал?

– Забыл, – искренне огорчился он. – Зато кольцо есть, сейчас его Улле под размер сделаю, – и руку мою схватил.

Кольцо у него было мужское и массивное, с себя снял только что, но буквально через пару секунд на мой безымянный палец село изящное колечко с россыпью мелких камушков в центре. Красивое, но без варежек совершенно бесполезное.