Знаете, о чем я часто думаю? Я думаю о том, чтобы бросить все и убежать подальше от этого страшного места.

Я знаю, мне это может стоить жизни, но я готова рискнуть. Однажды я чуть было не выбралась отсюда, но история эта закончилась так ужасно, что я содрогаюсь при одном лишь упоминании о том, что тогда произошло.

С минуту она молчала, а потом продолжила:

– Нет, не буду я вам ничего рассказывать, иначе этот кошмар встанет у вашего изголовья, и вы на долгие годы потеряете покой и сон.

Отказ, однако, лишь подстегнул мое любопытство (глупых мальчишек хлебом не корми, но дай выслушать историю пострашнее!), и я упросил Дорну продолжить свой рассказ, не подумав о том, скольких душевных мук ей может стоить моя просьба.

– Как-то вечером – это случилось летом прошлого года, – начала Дорна, – я гуляла здесь, в нижнем ярусе долины. Когда стало смеркаться, я заспешила домой, чтобы тьма не застала меня в дороге. Я шла по узкой тропинке, как вдруг на повороте из-за деревьев вышел какой-то мужчина и шепотом попросил меня остановиться. Я была так напугана, что у меня не достало сил даже на то, чтобы закричать.

Мужчина был мне совершенно незнаком, но он – я это сразу почувствовала – был так вежлив и обходителен, что я быстро успокоилась и приготовилась выслушать то, что он мне скажет. Он сообщил мне, что зовут его Алан Брандир и что он – мой двоюродный брат и опекун, хотя он всего лишь на три года старше меня. Я попросила его говорить потише, чтобы, не дай бог, разбойники не услышали его. Алан был хрупкого телосложения, и я подумала – случись что, любой Дун переломит его легко, как тростинку.

«Я предпринял путешествие единственно ради вас и прекрасно знаю, куда попал, но за мою безопасность можете не беспокоиться: я отменно владею холодным оружием, и к тому же я лучший бегун Шотландии, – заверил Алан. – Отец мой приходится родным братом вашей матушке, он лорд и пользуется большим влиянием при дворе короля Карла Второго. По шотландским законам мой отец является вашим опекуном, и поскольку, к несчастью, он потерял слух, право опекунства перешло к его сыну, то есть ко мне. Вот я и явился сюда, чтобы вытребовать вас и забрать с собой».

«А вот этому не бывать!» – раздался вдруг громовой голос, и из-за ближайшего дерева выдвинулась громадная фигура Карвера Дуна.

Бедный Алан вскрикнул от неожиданности, но тут же, вспомнив о моем присутствии, устыдился своей растерянности и двинулся на Карвера, а тот, обхватив его тонкое тело, словно гигантский паук, даже не дал ему выхватить шпагу из ножен. Тщетно бился Алан в его объятиях: с тем же успехом ребенок, похороненный заживо, мог бы попытаться сдвинуть собственный надгробный камень. Карвер утащил Алана Брандира в глубь леса и убил его. Это было год назад, но мне кажется, что после того случая я прибавила в возрасте сразу на десять лет.

Лорна заплакала. Тут только до меня дошло, что я вообще не должен был задавать ей никаких вопросов. Чем я мог помочь ей? Сказать несколько ободряющих слов, чтобы она почувствовала, что есть на свете тот, кто понимает ее и кого заботит ее состояние? Но она – я видел это – думала сейчас как раз не о себе, а обо мне, о моей безопасности. А я… Мрачнел вечерний небосвод, и мрачнела моя душа, потрясенная рассказом Лорны, и пока я убеждал Лорну, что ей не из-за чего волноваться, ее страх в какой-то мере передался и мне.

Я возвращался домой совершенно подавленный, потому что знал теперь истинное положение Лорны, и это лишь прибавляло мне беспокойства за ее судьбу. Кроме того, думал я, она племянница самого лорда Брандира, так зачем ей нужен сын простого фермера? Сейчас я ужасно злился на себя за то, что не открылся ей до того, как она начала рассказывать о себе. Но, с другой стороны, что бы это изменило? Мы не виделись целых семь лет, и потому, будь я даже сам лордом в десятом колене, глупо было надеяться, что в ней теплилось хоть какое-то чувство ко мне со дня нашей самой первой встречи, когда она была совсем девочкой. Но – какое высокое происхождение, какая изумительная красота! Пройдет совсем немного времени, и кто-то другой, равный ей и с благородными манерами, завоюет ее сердце прежде меня. При мысли об этом я невольно сжал кулаки.