- Не мешайте врачам спасать мамочку, - пожимает плечами женщина, встряхивая простыню. Ее небрежно брошенное: "Спасать" - застревает в сознании.

- Что с ней? – машинально выдыхаю.

- Вы побледнели, - косится на меня, на автомате заправляя подушку в наволочку. - Может, водички?

- Лучше водочки, - неудачно шучу, неосознанно опускаясь на край больничного матраса с печатью. – Позовите кого-нибудь, кто может нормально объяснить, что с Кирой, - мямлю и не узнаю собственного голоса, будто язык онемел и прилип к небу.

Сквозь дымку наблюдаю, как санитарка оставляет работу и сбегает из палаты. Хреново. Значит, и ее спугнул. Устало роняю голову, облокотившись о колени, и устремляю пустой взгляд вниз, на стерильно чистый, однако поцарапанный в некоторых местах линолеум.

Слышу шаги, но не могу заставить себя отреагировать. Все мысли о мамочке, которую там спасают, пока я прохлаждаюсь без дела. Чувствую острый порыв встать и бежать в реанимацию, выбивая по пути двери, но тело не подчиняется. Заклинило. Парализовало.

Перед носом взмахивают вонючей ватой, и жуткий запах бьет напрямую по мозгам. Отрезвляет, проясняет мысли, рассеивает туман в глазах.

- Фу, елки, что за гремучая смесь? – резко отпрянув, едва не впечатываюсь локтем в тумбочку. - Мертвого поднимет, - будто в подтверждение своих слов рывком встаю с кровати.

- Нашатырь. Мне санитарочка Алина сказала, что вам плохо, - невозмутимо звучит рядом, и я узнаю ту самую акушерку, которая была с нами в родильном боксе. Хватаю ее за предплечье.

- Плохо будет вам, когда я жалобу в Минздрав оформлю на всю эту подпольную лабораторию, - рычу на нее. - Что за бардак?

- Понимаю ваше негодование, но всех срочно вызвали в реанимацию, - акцентирует с укором: - К вашей жене. Ей повезло, что вы успели в роддом и она не рожала в дороге...

- Все настолько серьезно? – ослабив хватку, отпускаю попавшую под раздачу женщину.

- Кровотечение остановили, ее жизни ничего не угрожает, - произносит так спокойно, будто для нее это рутина, в то время меня начинает бить мелкая дрожь. - Потихоньку приходит в себя, но пока полежит под капельницей. Пусть отдыхает, тем более, у нее есть вы. Кстати, вам надо будет кровь сдать, чтобы вернуть в банк доноров, откуда мы взяли необходимое количество порций для переливания вашей жене. У вас какая группа?

- Вторая положительная, - называю, не задумываясь, мысленно подписывая согласие. На все, мать вашу! Не девчонка, а тридцать три несчастья.

Переливание, значит? Этого еще не хватало...

- У нее такая же, - медик удовлетворенно осматривает меня, как древний вампир, выбравший жертву после долгой спячки. - Завтра восполните.

Инстинктивно киваю, не совсем соображая, на что соглашаюсь. Надо же, названная жена, а кровь пьет, как настоящая. И самое страшное, что мне не жалко, пусть даже до последней капли все из меня выцедят. Главное, чтобы Кира выкарабкалась, а ребенок…

Спохватившись, гневно и взволнованно, как родной отец, гаркаю, и эхо разносится по палате:

- Дочка где?

- Поместили в кувез, - незамедлительно рапортует акушерка, испугавшись моего панически-строгого тона. - Могу вас провести к ней и...

Конец ее фразы летит уже мне в спину, рикошетит и теряется в гуле громких, быстрых шагов.

- Стойте, куда же вы…

Вылетаю в коридор, молниеносно и как в тумане пересекаю его, пытаясь ориентироваться по указателям. Ни хрена не соображаю, в висках стучит кровь, в груди бушует пламя, ноги передвигаются на автомате, а мимо меня мелькает вереница одинаковых дверей. Одна из них резко открывается, и путь мне неожиданно преграждает Ланская. Не успев затормозить, я едва не сбиваю ее с ног.