– От верблюда? – Он сосредоточенно почесал копытом нос. – От же зараза! Так и знал, что меня кто-нибудь из этих двугорбых сдаст! И кому? Эх…. А? Ты чего-то спросил? Как говорить начал? В первый раз или во второй?
– Про то, как ты нажрался говорливой лебеды – я знаю.
– Значит, во второй… – подытожила эта рыжая бестия и показала мне язык. – А не сработала твоя магия…. Выкуси! – И грозно заржал. – Теперь говори – где Василиса? Хозяйка моя где, я спрашиваю?
Мне все это стало надоедать.
– Короче, так! Или ты перестаешь валять передо мной дурачка, и мы едем спасать Василису, или я продам тебя Ифриту, а он очень любит кровушки попить. И это не метафора. На счет три, я его громко зову. Раз… Два…
– Ники-и-итушка! Дорогой! Как же я по тебе скучал! – Борька секундой позже уже стоял передо мной, как незабвенная Горбылка в ее лучшие годы, то есть как лист перед травой. – Ой, а рожа-то у тебя…. Во сне приснишься – матрасом не отмахаться! А все походы, голод, вши…
– На себя посмотри! – Я повесил мешок с припасами на излучину седла и наконец-то запрыгнул на конягу.
– А ты в курсе, что Василек любит красивых? – Подколол напоследок он и наивно попросил. – Ты бы снова стал таким как прежде? Что за маскарад? Вчера такой, сегодня – кривой!
– Давай, я тебе по дороге все объясню? – Я тронул уздечку, направляя Борьку к открытым воротам, и тут же позади услышал послушный стук копыт. – Захар не отставай, но если захочешь отстать и выбрать свой путь – пожалуйста. Знай – это твоя жизнь, и ты мне ничем не обязан!
– Я знаю! – невозмутимо донеслось в ответ. – Но если позволишь, я разделю с тобой твой путь. Пока не найду свой.
Философ, блин!
Василиса
В замке Пепельного.
– Гад паршивый! Козел! Предатель! Ненавижуненавижуненавижу! – Чувствуя, что уже охрипла визжать все это битый час в безмолвную дверь, я прокашлялась и наконец-то огляделась. Комната, в которую меня привел этот коз… гм, Пепельный, была не просто большой, а огромной! Чистая, красивая, богато обставленная, она напоминала мне одну из залов папенькиного дворца.
Хм… уж не в свой ли дворец он меня притащил? Впрочем, чему я удивляюсь? Не в тюрьму же ему меня сажать!
Сам виноват! Я в гости не напрашивалась! Хотя… зная его – мог и в тюрьму запереть!
Эх…. Вот и что у меня за судьбинушка? Ни счастья, ни любви, ни… Да чего там! Вообще ничего нет! Интересно, а что ему от нас надо? Ведь не просто же так он все это делает? Как он там сказал напоследок Никите? Придешь сам, чтобы закончить начатое?
Вот бы разузнать все! А может, Никите получится отсюда помочь?
Интересно, а почему окна завешаны? Сейчас что – ночь?
Я направилась к гобеленам, на которых были изображены то какие-то эпические события, то прекрасные озера, леса и цветы. На одном и вовсе я увидела черноволосого мужчину, рядом с ним рыжеволосую женщину, а над ними четыре ярких птицы.
Красиво!
Ах, как же домой хочется! Даже Мафане бы все простила, лишь бы попасть в свою горенку! Лишь бы ни о чем не волноваться, ничего не бояться и не ждать ничего плохого! И Никитушку бы под бок…
Эх….
Приподняв гобелен, я разочарованно полюбовалась на каменную кладку. Неужели Пепельный так предсказуем? А я еще удивилась такому несказанному благородству. Ан нет! Подвал и никаких гвоздей!
– Гад ползучий! Ненавижу! – Я отпустила гобелен и направилась к огромной кровати. Зачем столько и мне одной? Эх… сердце снова сжалось, а память подсунула сегодняшнюю ночь.
Вот почему, едва почувствуешь себя любимой и желанной, сразу придет какой-то урод и все испортит! Ну, только покажись! Я тебе устрою!
Плюхнувшись на кровать, я разметала руки и закрыла глаза. Ну, хоть мягкая!