Вот что писал о них знаменитый летописец Со́хо Ко́ркову: «Макасины – наемные убийцы высочайшего мастерства на службе тайного ордена. Говорят, всего за три удара самого быстрого сердца макасин способен бесшумно преодолеть сотню шагов, подкрасться к своей жертве со спины, пошутить несмешную шутку и, пока жертва пребывает в шоке от его дурного вкуса, перерезать ей горло. К счастью, для простого народа услуги макасинов слишком дороги, иначе у короля было бы намного меньше подданных».

Во введении к своему неоконченному труду «Восемь: мудрецы, герои, прародители» собиратель легенд и мифов Клус Му́нтасс писал: «В начале нашего мира были они, и было их восемь – оттого мы и зовем их и поныне почтительно этим словом. Однако же это лишь простое число. Почти ничего нам не говорят и другие их имена: Гаселье́ры, Мудрецы-Основатели. Кем же были эти любимейшие из героев, что отыскали нас во тьме, спасли нас и дали нам дом? Одни мифы приписывают им великанский рост и происхождение от звезд. Другие твердят, что они дети богов и родители духов къёльни. Кем они были на самом деле – быть может, мы не узнаем, но я приглашаю вас попытаться отыскать истину на страницах моих мифоописаний».

Если вам не стало понятнее, кто такие Мудрецы-Основатели, пробегитесь на досуге по шестнадцати томам этого труда.

Исаак Вальтерсо́н в своей книге «Жизни удивительных людей и героев» (читающей публике более известной как ЖУЛИГ) писал так: «Естествизика и алхимия, землелогия и экономия, учениелогия и составление циклопедий – все это просто немыслимо без того неоценимого вклада, который внес этот грандиозный человек. Титан зарождения науки – так запомнили его потомки». Ну а историю о том, как ему приснилась идея периодической таблицы после тяжелого дня переплетных работ, почитайте где-нибудь еще.

Буквально в двух словах. Кайламкау – один из Мудрецов-Основателей, по совместительству проводник душ умерших к незримой реке Алфалия. Ее белые воды протекают в толще океана, окольцовывая королевство. После смерти душа человека, влекомая восьмихвостым морским змеем Оротиата́мом, ныряет в эту реку и избавляется от оков жизни: памяти, страха и страсти. В своем вечном плавании душа познает истинное счастье безмерного спокойствия. Конечно, если человек при жизни не мучил кошек, не уводил жен у ближнего своего и следовал Восьми Канонам – иначе его ждет совсем другая история в Но́шготе.

Так звучит мифтечкуаты́нь – единственный в мире язык, на котором никто никогда не говорил. Ни одно слово здесь не имеет значения, ведь задача мифтечкуатыни, в отличие от других языков, не передать информацию, а создать необходимое для заклинания звучание. Почти все видные исследователи магии сходятся во мнении, что мифтечкуатынь придумал сам Та́йлиндэл, один из восьми Мудрецов-Основателей королевства.

Нет, это не опечатка, а самое верное написание этого слова. Если у вас возникают другие мысли, значит, вы что-то имеете против котов. Что? Почему? Есть над чем задуматься.

Такую временную величину вывел не кто иной, как Та́ймо Фе́рри, исследователь человеческих возможностей и фанатик, помешанный на играх со временем. Его труды пользуются успехом у тех, кто мечтает о лучшей жизни, но у кого уже сейчас есть достаточно денег на хорошую жизнь. После многочисленных опытов с собаками, которым Таймо Ферри нарочно давал стащить колбасу, тапочек, газету, шляпу и даже соленый огурец, исследователь установил, что собака бесследно скрывается с добычей ровно за шестьдесят секунд. Причем это на удивление постоянный интервал времени: вне зависимости от размера собаки, длины ее лап и веса утаскиваемой добычи у преследователя есть не больше минуты, чтобы догнать ее. Дальше собака пересекает черту невозврата, и все.

Да, вот так легко, неторопливо садовник разбил теорию знаменитого исследователя, сам того не подозревая. Ох уж эти неучи…

Бррр, от одного этого слова у меня встают дыбом усы! Страшилки о бабайже знает каждый ребенок Вераде́лла. «Будешь плохо себя вести – придет бабайжа и съест тебя. Будешь болтать без умолку – бабайжа откусит тебе язык. Не будешь помогать родителям – бабайжа утащит тебя к себе в лес». (Впрочем, последнее иногда могло бы показаться не угрозой, а обещанием хорошей жизни.) Никто доподлинно не знает, как выглядит бабайжа, – оттого, наверное, и страшно. Кто-то говорит о косматом черном теле, кто-то рассказывает, что чудище белесое, кожистое, как червина. Но все сходятся в одном: у него нет головы, только большой зубастый рот на том месте, где обыкновенно бывает шея, позади волочится чешуйчатый хвост, похожий на крысиный, а из-под мышек торчат кривые желтые рога. И снова бррр! Никогда не смогу понять, как можно пугать такими ужасами детей, а потом удивляться, что они вырастают и по-прежнему не гасят на ночь свечи.

Одно из самых полезных изобретений ученого и мага Тома Эдиксо́на. Не зря его считают гением и по сей день. Только его изощренный ум мог придумать наложить на обычные камни охлаждающее заклинание и полить их секретным зельем, которое продлевало действие заклинания на месяцы. Кто знает, может, он сам бы и не додумался, как применить полученную штуковину, но случай помог.

Однажды он забыл камень рядом с тарелкой супа. Когда на следующее утро жена нашла, то не бросилась ругать рассеянного мага, а несказанно обрадовалась: «О боги, больше не придется торчать за плитой и готовить тебе каждый день! Сварю котелок супа на несколько дней и поеду к маме. Наконец-то отдохну. Свободна!»

Так и появился на свет холодильник: деревянный ящик с двойными стенками, а между ними насыпаны заколдованные камни. Чтобы было приятно глазу, ящик покрывали белой краской.

После того как молва об изобретении Тома Эдиксона разлетелась по королевству, его жена смогла позволить себе не только съездить к маме, но и купить ей карету с собственным извозчиком, чтобы мама ездила к ним. Маг не мог и предполагать, что изобретение обернется такой котострофой.

В монументальном собрании интересностей «1001 прелюбопытный факт, достойный вашего знания» Сохо Коркову рассказывал: «Сейчас трудно представить, но раньше людям приходилось носить при себе особые сумки, в которые помещались личные документы: грамоты, паспорта и удостоверения. Открытие диплодокуме́рии в середине 1600-х произвело настоящий переворот в области берукра́дии. Корочки плода этого растения, просушенные сорок два дня, приобретают удивительную прочность: им не страшны ни непогода, ни потертости при ношении в кармане. Заметив это, маркиз Макиаве́л де Пута́т, который славился широтой мысли, страстью к письму и познаниями в делах государственных, предложил использовать диплодокумерию для производства личных документов подданных. Что растение оказалось несъедобным – большая удача: кто знает, соблазнись маркиз его вкусом, догадался бы он подыскать растению иное применение».

Королю Пангати́ну не повезло со всех сторон: покушение на гноммьего короля сорвалось, засланных в его подземное королевство воров поймали, а желанная формула ггро́гглунгга так и осталась желанной. Но больше всех не повезло рудокопам и кузнецам: их профессии стали на удивление опасными. Шахты обрушивались и взрывались, а если кто-то из самых отчаянных отваживался спускаться под землю, о нем больше не слышали. В кузницы гноммы вваливались средь бела дня, устраивая подкопы, уничтожали все металлы и утаскивали с собой мастеров, а вместе с ними и их рецепты. За несколько лет таких набегов в королевстве перевелись почти все кузнецы и рудокопы, и нас ждали бы доисторические дни с палками и камнями вместо современных орудий, если бы гноммы вдруг не затихли. Видимо, они решили, что уже хорошенько проучили Пангатина. Шахты больше не обрушивались, кузнецов никто не похищал, но гноммы наглухо закрыли все входы в свое королевство. Украшений с такими чистыми камнями, как раньше, больше не делали, а рецепты лучших металлов прошлого были утрачены навсегда.

Знаменитый исследователь природы Я́коб Орфогу́ст в своем многотомном труде «Все, что дышит и растет» так писал об этом зверьке: «Не стоит недооценивать камнекротку из-за малых размеров и безобидного названия. При неожиданной встрече это создание оказывается очень опасным. Вдобавок к острым, как пики тамарских рыцарей, когтям природа пожаловала ему маленькие, почти слепые глаза. Представьте, что случится с вами, окажись вы в темной комнате с незрячим безумцем, у которого отыщется нож. Близорукость и острые когти – сочетание поистине смертельное».

Мужской костюм из трех элементов: пиджак, короткий спереди и с длинными фалдами сзади; брюки клёш, какие часто встретишь на модниках и скальдах; маленький галстук-бабочка в горошек. С этим костюмом обычно носили туфли с длинным, острым, загнутым кверху носком. Знатоки моды также рекомендовали надевать под фрокель белую сорочку, но, как доказали многие писатели и художники, его можно было носить и так. Особенно когда сорочка продана или заложена за еду и ночлег.

Как учили древние философы в каменных скрижалях Фу Куси́н, от которых в наши дни осталась лишь пыль воспоминаний, все в мире подчинено восьми стихиям: вода, дерево, земля, огонь, воздух, металл, свет и тьма. Стихии воплощаются в духах къёльни – их детях и хранителях. Все стихии взаимосвязаны, и у каждой есть дружественные и враждебные ей. Например, всякому понятно, что огонь и дерево дружить не могут. Впрочем, родители Манебжи каким-то образом сладили, да еще как! В современном мире учение Фу Кусин практически забыто, люди предпочитают не вспоминать о духах стихий и вообще делают вид, что их не существует. Им неприятна мысль, что, куда бы ты ни пошел – в лес, в горы, в темный подвал или в туалет, – невидимые духи повсюду с тобой.

«Око Урсамона» – самая популярная (и единственная) газета королевства. Почему ее все так любят? Из нее можно запросто узнать о личной жизни вашего соседа, о секретах вашей жены или мужа и о том, что вы делали прошлым летом, даже если вы сами припоминаете это уже с трудом. На одиннадцати туго скрученных свитках хрустящей бумаги описываются в бесстыдных подробностях все напасти знаменитостей Вераделла – за исключением, правда, королевской семьи. А в целом нет такого события, которое всевидящее «Око» обойдет стороной в своих правдивых (хоть нередко и желтоватых) хрониках.

И снова нам поможет Сохо Коркову: «Ратп – зерновая культура, популярная в королевстве среди крестьян. Богатые люди, само собой, предпочитают что-то поизящнее и посветлее, вроде пшеницы. Из ратпа готовят похлебки, каши, пекут хлеб, а еще варят ратпур – хмельной напиток, который подают в любой уважающей себя таверне. Впрочем, и в не уважающей себя тоже».

Игги Хе́ллиш был человеком, замечательным во многом, но настоящую славу ему снискала не его игра на трубе, а изобретательность в делах. (Некоторые даже поговаривали, что такому редкостному везению он обязан своему партнеру не совсем из нашего мира, с которым он заключил очень любопытную сделку.) Спички придумал не он, не ему принадлежала честь отправить огниво в анналы истории. Но Игги Хеллиш решил прекратить выпуск вил для «крестьян, баронов и не только!», как кричали его рекламные плакаты, и приняться за производство спичек. Его небольшая тогда еще мануфактура быстро выросла в одну из самых крупных и успешных, а ее создатель остался единственным в королевстве производителем спичек. Как он этого добился? Опять же слухи, но говорят, что мануфактура победила в горячих битвах с конкурентами именно благодаря качеству своей продукции: спички Игги Хеллиша лучше прочих сжигали чужие спичечные лавки.

Однажды я увидел, как из кустов вышел куст и стал нюхать воздух. Я сел и протер глаза. Куст пошел себе дальше. Он напоминал черную кочку, поросшую бесчисленными стеблями: тонкими, без веток и листьев, серыми, как будто сухими и безжизненными. Копна этих стеблей клонилась назад, словно ее зализал ветер, а спереди торчал тупой выступ морды с маленькими глазами и большим носом. Он-то и привел создание к огрызку кукурузы, который я приметил в траве для себя. Не то чтобы я любил такую еду, но выбирать тогда не приходилось: уже несколько дней я был в бегах. И отдавать пускай даже огрызок непонятно кому я не собирался!

Я прыгнул к нему – и взвыл от боли: куст резко развернулся задом и ткнул в меня всеми своими стеблями – они оказались иглами. Я плакал, выл, отбивался, брыкался, катался и кое-как убрался подальше. Оба глаза чудом уцелели, но голова стала мне велика на пару размеров. Отойдя на опушку леса, я сел под деревом и стал выдергивать из себя иглы. И вот пока я шипел и обливался слезами, это бессердечное чудовище с каким-то детским лепетанием грызло мой обед.

Удивительное, невероятное, поражающее воображение – и крайне бестолковое создание. Я сам его никогда не видел, к счастью, иначе не удержался бы от смеха и лопнул на месте, зря потратив одну из своих жизней. Но даже такой большой поклонник всех зверей и тварей, как Якоб Орфогуст, не мог писать об этом животном без горькой усмешки: «Нет в горах зверя, который двигается по острым камням и почти отвесным утесам ловчее горного козлио́на. Но вместе с тем нет на свете создания столь же бесполезного для природы. Из всех известных мне видов этот единственный не просто склонен к самоубийству, а обречен на него всем своим поведением. Когда мне впервые довелось наблюдать скачущего по камням горного козлиона, я залюбовался его силой и грацией. Как сгибались и отталкивались его длинные тонкие ноги, как подпрыгивал его членистый хитиновый хвост. Но в очередном прыжке хвост наклонился так низко, что ужалил своего обладателя прямо в затылок. Яд горного козлиона действует очень быстро. Следующий прыжок был его последним. Красивое, грозное и поразительно глупое создание».

Как писал Исаа́к Вальтерсо́н, собиратель жизнеописаний выдающихся персон, «это еще раз подтверждает, что страдание подталкивает искусство. Минуло девять лет с Драконовых войн, и вот у Мика́ли Кура́й-То́на по прозвищу Бабержи из Гильдии алхимиков зародилась странная идея: добыть тела драконов, коих в предсмертный миг пленил остекленевший песок Пустошей Фата, и представить публике на диво.

Так собралась экспедиция алхимиков, которые добились лишь упоминания в истории: Драл ал Гран, Теойан Кольммаль, Сатлер Элли, Эло ир Аптор и его брат Тир ир Назав.

Пустоши Фата и по сей день окутаны дымом пожарищ и мрачных легенд, а в те времена не было на свете места опаснее. Вернулся из экспедиции только Бабержи с семью помощниками-гноммами. Неудивительно: только этот закаленный в копоти земли народ и мог выжить там. На обратном пути дюжина сильнейших клусских быков тянула повозки с огромными черными глыбами.

Тогда затею Микали Курай-Тона окрестили жалким провалом и пятном на имени гильдии и поспешили забыть обо всем. И это удалось – на шесть лет. За это время все семеро гноммов, кто участвовал в походе, умерли загадочными смертями. Поговаривали, что Бабержи лично способствовал тому, не без помощи отравленных яблок, стейков и бутылок, дабы сохранить свои секреты.

А спустя шесть лет известный богач Сте́фон Спо́йлиндберг неожиданно представил на балу стеклянное яйцо с натуральным драконом в сердцевине. Темная дымчатая „скорлупа“ позволяла обозреть чудовище во всех подробностях и при этом не погибнуть в его пасти – небывалое явление.

Новости о яйце Бабержи пронеслись по королевству, как лесной пожар. Самые могущественные и богатые люди того времени наперебой делали заказы еще вчера безвестному алхимику. Он успел создать еще два шедевра, прежде чем последний его заказчик решил, что произведение повысится в цене стократно, если будет в крайне ограниченном количестве, и замуровал мастера в подземелье своего замка.

Так алхимик Микали Курай-Тон по прозвищу Бабержи сумел вытащить из-под земли чудовищ прошлого, но не сумел освободить себя».

Злостное ругательство с упоминанием злостного небога, которого люди ненавидят и боятся, которым они пугают друг друга. По иронии судьбы сами себе его и создали. Короче, как по мне, так человечество уже давно напрашивается на хорошую взбучку.

Небольшой, но очень неприятный жук. Кто может знать это насекомое лучше, чем я? Прыгая сквозь кусты и заросли в саду, я не раз встречался с ним нос к носу (хотя скорее нос к жалу). Поэтому обойдемся на этот раз без Якоба Орфогуста. У жаложука черный панцирь, два брюшка, четыре жала и восемь крыльев, позволяющих ему не только очень быстро летать, но и практически бесшумно парить у вас над головой – а потом молниеносно опускаться и вонзать сразу четыре жала вам в загривок. Тот, кто придумал этих гадких жуков, настоящий садист.

Заглянем в десятый том труда Якоба Орфогуста «Все, что дышит и растет»: «Шмутка, наряду с пингусом и ворном, птица основополагающая. Уступая курице в престиже, она тем не менее держит елку первенства по части популярности: если первая доступна только людям обеспеченным, образованным и знаменитым, то вторую могут себе позволить и просто люди. По праздникам. Раз в несколько лет. Но ведь могут!

Было бы уничижающим преименьшением потенциала этой птицы сказать, что шмуткой только питаются. Отнюдь! Ее имя чаще имен других представителей пернатых звучит в поговорках и присказках. Шмуткой с неизменным успехом обзывают друг друга и стар и млад. На празднества шмуткой наряжаются дети, имитируя ее яркий чепчик из перьев.

Эта птица – сама ходячая польза. И хорошо, что она умеет летать, иначе уже давно вымерла бы, ведь пухлые бока и ножки идут на знатные пироги, из когтей получаются отличные инструменты резчика, а из рожек – прочные крючки на стену».

Как уже говорилось, Мудрецов-Основателей почитают под разными именами: Гасельеры, Восемь, Святая Восьмерка и прочие.

Восьмерка в Вераделле считается священным числом, началом всех начал и обещанием вечного блага: пока выполняются каноны восьми Мудрецов-Основателей, королевство будет стоять на земле нерушимо, а души его подданных после смерти обретут покой в водах Алфалии, танцуя вслед за восьмихвостым змеем Оротиатамом.