С этими словами она исчезла за краем крыши, раздался надрывный скрип дерева – и Манебжи снова взлетела в небо.

– Странно, потолок будто опустился, – донеслось из-за двери. – А еще, кажется, я задых… – Фраза оборвалась кашлем.

Эпл схватился за лозу, которая держала дверь, уперся в стену ногой и потянул изо всех сил.

– Слышите меня? Толкайте!

– Толкаю!

– Толкайте, толкайте! Я тяну!

– Толкаю!

Кряхтение, вздохи и ахи сыпались по обе стороны двери. Они тянули и толкали, толкали и тянули, и когда уже стало казаться, что все бесполезно, лоза лопнула, дверь распахнулась, и узник вывалился на спасителя.

– О, так это вы, садовник Эпл!

– Угу. А вы Авокадо Гавальди, мастер устраивать представления, – буркнул Эпл.

– Вообще-то Алукардо…

– Если б не вы, всего этого и не приключилось бы.

– О чем вы?

– Узнаете, если наконец-то слезете с меня.

– О, прошу прощения…

Мастер поднялся с садовника. Ахнул и схватился за голову, увидев, как огонь доедает его жилище, пускай и временное. Взвыл и дернулся к открытой двери…

– Вы чего делаете? – Эпл успел ухватить его за пижаму. – Спятили? Я чуть сам не закоптился, пока вас вызволял, а вы обратно!

– Там мои перья! Мой фрокель!

– Но мозги-то ваши здесь! Ку́пите себе новые перья.

Мастер покачал головой и закрыл лицо руками.

– Не куплю. Нечасто меня нанимают. Моя профессия, видите ли, еще совсем молодая, она опережает свое время. Люди не понимают и не нанимают.

«Ну, после этой ночи вам бы лучше сменить профессию», – подумал Эпл, а вслух сказал:

– У нас тут сейчас другие заботы…

Крыша рухнула. Мастер выругался совсем не по-столичному.

– Слушайте, Авокадо…

– Алукардо. Хотя какая теперь разница, да?

– Вот именно. Вон там прыгающие огоньки видите?

– Вон те, с крыши на крышу?

– Ага. Это дух Усьтенкъёльни, к тому же девушка. Спалить тут все собирается.

– Дух? Из сказок?

– А пожар у вас тоже из сказок? – Терпение Эпла кипело, как забытый на печке чайник. – Настоящая она, даже слишком. – В глазах Авокадо он увидел столько же понимания, сколько можно было отыскать в глазах лягушки, и решил объяснить: – В общем, ей не понравилась ваша с сэром Барни идея покрасить все деревья в золото. Идея и вправду дурацкая. Но Манебжи – так ее зовут – приняла все уж больно близко к сердцу. Я к тому, что она дух дерева…

– Э-э… – выдавил мастер в замешательстве. – А разве она не должна бояться огня?

– Она еще и дух огня. Все сложно.

– Э-э… – повторил мастер, даже не пытаясь выйти из замешательства. – Тогда что нам делать?

Эпл открыл рот – и закрыл. Он не знал. Откуда ему было знать? Что обычно делают люди, когда приходит котострофа? Спасаются бегством? Кричат? Падают в обморок?

Они стояли у пылающего флигеля и смотрели, как два огонька скачут в ночном небе.

– Эх, что же делать, – вздохнул Авокадо. – Остановить бы ее, пока не поздно.

– Да уж, спалит все подчистую, – кивнул Эпл.

– Вот если б у нас были пожарные…

– Или маг какой с водой, да хоть тот же Глёж…

– И был день и народ не спал…

– Или если б кто взялся да организовал тушение…

Они посмотрели друг на друга.

– Слушайте, мистер Авокадо…

– Вообще-то Алукардо…

– Само собой, извиняюсь – мистер Алукардо, вы же праздники устраиваете, так?

– Так. А вы с растениями ладите, верно?

– Верно. А что, если вы…

– …Я побегу будить народ и организую тушение, а вы…

– …Побегу будить замок и попробую сладить с Манебжи.

Они кивнули, хлопнули по рукам – и разбежались. Эплу даже подумалось на ходу, что Авокадо на самом деле неплохой парень.

Ночь становилась светлее, хотя рассвет и не думал приближаться, а луна и звезды по-прежнему где-то прятались. Два огонька в руках Манебжи взлетали высоко-высоко и опускались на очередную постройку. Этот огненный путь вел к замку, где нежился в самой мягкой постели самый важный человек поместья.