— Пока, Даш, — обернулась она у прохода в зал. — Надеюсь, у вас с Андреем всё наладится. 

Черта с два! И на миллиметр теперь не подпущу его к ней. 

— Угу, — услышал глухое согласие Дашки. Бедный мой бельчонок.  

Настя улыбнулась мне нежно и, быстро коснувшись моих губ, попутно вспорхнув в свои туфельки, вышла за порог. Я проводил её взглядом до следующего этажа и, закрыв дверь, удручённо уткнулся лбом в косяк. 

— Я же говорила, что мне надо было уйти, — тихо всхлипнула Даша за моей спиной. 

Почувствовав вскипающую злость, обернулся — смотрит в пол, переминается с ноги на ногу. Затем она подняла глаза, а изумруды блестят болью. Мгновенно отпустило — ну как я могу злиться на свою маленькую несмышлёную белочку? Я подошёл близко, обхватил ладонями острые скулы и заглянул в наивные омуты озер её глаз. 

— Всё. В порядке, — повторил я, чеканя каждое слово, и улыбнулся. — Иди умывайся, и будем пить кофе. А то скоро остынет. 

Робко улыбнулась и, на мгновение прижавшись щекой к моей груди и обхватив руками за талию, Даша пошла в ванную. 

Тринадцать лет прошло, как мы познакомились, и я всегда был ей старшим братом, и прекращать не собираюсь, твердо намереваясь оберегать её от любых невзгод. В том числе от невзгод, носящих имя Андрей. 

Я сходил за кофе и сел в ожидании на диван. Пять минут. Десять. 

Пошёл проверять, а она сидит на кухне и попивает прямо из горлышка шампанское! Поперхнулась и закашлялась, наткнувшись на мой гневный взгляд. Так ей и надо. 

— Дашка! — зарычал я и вырвал из её рук бутылку, теперь вылив остатки содержимого в раковину. Надо было сразу так поступить, а не оставлять на столе. 

— У меня ведь женское горе, — икнув, пьяно протянула она, подозрительно похоже на интонацию Насти. Слышала наш разговор? — Так что имею право напиться! А ты взял и вылил! 

— Рассказывай уже, — подпёр я задницей мойку, скрестив руки на груди. 

— Он меня не бросал. Это я его бросила! — гордо заявила Даша, вздернув подбородок. 

— Чем дальше, тем интересней, — усмехнулся я. 

Продержалась она ровно пять секунд, сверля меня полным достоинства взглядом, и снова скуксилась, блеснув слезами. 

— Он мне изменяет! 

— Уверена? 

— Да! Он пошёл готовить ужин, а на его телефон пришло сообщение от некой Василисы Леоновой с текстом, в котором она с нетерпением ждёт завтрашней встречи!  

— Ты его спросила, что значит это сообщение? 

— Нет, — тихо шепнула она, опустив глаза. 

— Почему? Даш, ведь конструктивный разговор всегда лучше домыслов друг за друга. 

— Знаю я! — воскликнула она, вперив в меня блестящий негодованием взгляд. — Но он точно изменяет! Он стал каким-то другим в последнее время. Постоянно шифруется, умалчивает, если я спрашиваю, где он в какой-нибудь момент. Всё мужики рано или поздно начинают изменять... 

— Не все, — терпеливо поправил я. 

— Ты не в счёт. Ты, вообще, как будто не с этой планеты. 

— У тебя предвзятое мнение о мужчинах. Где ты этого нахваталась? 

— Нигде, — буркнула она и подобрала под себя ноги. 

— Ладно, у него поменялось поведение, — вдохнул я, понимая, что в своём плачевном состоянии Дашка виновата сама, потому что накрутила себя почём зря. — И опять же — почему не обсудила с ним его поменявшееся поведение? 

Она всхлипнула, уткнувшись в колени. Раз. Другой. Затем подняла глаза, внутренне страдая. 

— Я боюсь, — тихо шепнула. — Боюсь, что он подтвердит мои подозрения.  

У меня опять защемило сердце. Глупышка моя. Ну зачем себя мучить? Я медленно подошёл к ней и присел рядом на корточки, опуская со стула преграду в виде её колен и крепко сжимая её холодные ладони своими.