Тут она предалась воспоминаниям своей юности, тем самым, которые кружат голову всем людям преклонных лет. Лицо, уже успевшее утомиться жизнью, оживает в эти моменты, взгляд устремляется вдаль – в прошлое. Ностальгия – чувство, неотступно преследующее людей после пятидесяти лет. Его можно было бы сравнить с очками. Они – наш накопившийся опыт, который мы надеваем на нос при ностальгии и смотрим на окружающий мир сквозь линзы сравнения. Причём чувство это невозможно замалчивать. Вот и сейчас губы Натальи Алексеевны любовно выговаривали:

– С первым мужем моим помню, гуляли до утра, так много, что уставали, и он меня потом на руках до дома носил. Вот вы сейчас так можете? Диван этот еле вытащили.

– Ну, Наталья Алексеевна, простите уж, но вы – не диван, – заметил Эдик, – Максимум кресло.

– Вот и отец заметил нас тогда… – не обратила она никакого внимания на слова Эдика и продолжала упиваться своими воспоминаниями, но тут во двор из соседнего подъезда вышла женщина лет сорока с маленьким померанцем на поводке с ватной, белоснежной шерстью и заинтересовалась их небольшим столпотворением.

– Что это вы делаете? – спрашивала она в то время, как её шпиц успел схватить в зубы совсем уж непонятный предмет.

– Диван перевозим, – отвечала Наталья Алексеевна, – В новую квартиру временно хотим поставить.

– Хороший диван, – испытывающим взглядом оценила она мебель. – Переезжаете что ли? Квартирка у вас освобождается здесь?

– Да, но не мы переезжаем. Дочка с зятем новоселье устраивают, – входила во вкус Наталья Алексеевна. – Купили вот недавно квартирку в центре города рядом с собором.

Она бы и дальше разворачивала эту беседу, но неугомонный шпиц, давно, видимо, не бывавший на улице, тащил свою хозяйку в сторону, на площадку. И в этот момент во двор въехал серебристый Киа Рио с прицепом.

– Наконец-то! – воскликнула Наталья Алексеевна.

Машина подъехала прямо к подъезду, у которого стояли двое парней с женщиной и молчаливый диван. Из автомобиля вышел высокий рослый мужчина с удивительными для Макса чертами лица, которые тот видел, кажется, не впервой. Гордеев также казался длинному приезжему до боли знакомым.

– Что же так долго, – спрашивала бывшего длинного провожатого Макса Наталья Алексеевна.

– Задержали сегодня, – отвечал тот спокойным своим тоном, недолго покосившись на Гордеева.

– Ничего, вот диван уже готов, мальчики, квартиранты мои, вынесли, – говорила она, – Справились. Осталось только погрузить его.

Спустя несколько минут совместных усилий диван был погружен в прицеп со всеми условиями безопасности. После проделанной работы Наталья Алексеевна с удовольствием сказала:

– Ну, вот и всё хорошо. Пора нам, Витя, ехать. Заждались нас, наверное.

Она попрощалась с Максом и Эдиком и села в машину. Длинный Витя тоже при расставании оказал вежливость, подавая руку им двоим, благодаря за помощь, и Гордеев не мог её при этом не пожать.

Наталья Алексеевна при всей её откровенности не была такой уж простой. Да, торговала она на рынке своими цветами, но только от того, что порой ей становилось скучно. А так это не являлось источником её основного дохода. А была она типичная рантье. Муж у неё – военный, до того, как его не стало, успел за свою жизнь квартиру получить, пока не скончался по состоянию здоровья, отчего жильё и дали. Спустя некоторое время, Наталья Алексеевна вышла замуж второй раз, да и поселилась у нового своего мужа. А квартиру ту, да ещё одну, какая ей по наследству от собственных родителей досталась, сдавать стала, причём, весьма неплохо. В одной из них и сидели сейчас Макс с Эдиком.