– О! Миша! Привет! Как водичка?! – закричал Суворов так, словно встретил знакомого на пляже.

Мне, знаете, как-то не с руки в тот момент было выяснять, откуда они все взялись. По-моему, я даже не смог ничего сказать. Только понял, что Асан жив. И я, возможно, тоже прямо сейчас не умру. Две мысли было у меня в голове. К берегу! И Сема. Где он?

Назад плыть было легче во всех отношениях. Прежде всего, из самоубийцы я моментально превратился в человека, наоборот, борющегося за жизнь со стихией. Во-вторых, невозмутимая уверенность деда, совершенно точно, придавала сил. И, хотели мы того или нет, вызывала восхищение. Мы с Петей были почти мертвые, а этот плыл себе спокойно и еще тащил Темирова.

Каждый раз, когда мы взбирались на волну, я глядел во все глаза и орал, что есть мочи:

– Семаааа!!!

Заметил его через некоторое время Кирсан. Сема промелькнул где-то между волн метрах в пятнадцати. Он ничего не видел и не слышал. Потому что тонул.

Суворов моментально скомандовал:

– Быстро к нему! Оба!

Как мы с Петром добрались до него, я до сих пор не понимаю. Но все-таки добрались, вытащили, поддержали, он немного очухался, и мы, с грехом пополам, все вместе погребли к острову.

В процессе борьбы со штормом я конкретно нахлебался воды. В какой-то момент у меня отключилось сознание. И последнее, что я помню, как на входе в бухту ко мне подплывают и подхватывают на руки Васька и Тимоха Вельяминов. И все…

Очнулся я на берегу от того, что кто-то со страшной силой давил мне на грудную клетку. Я открыл глаза и увидел перекошенное лицо Захара Семенюка.

– Миша! Наконец-то! – закричал он.

Извините за подробности, но тошнило меня так, как будто я выпил литр водки и запил ящиком пива. Я оттолкнул Захара и меня просто вывернуло наизнанку.

Потом, кое-как наведя фокус распухшими от воды глазами, я обнаружил лежащего на песке Сему. Он поймал мой взгляд и чуть улыбнулся. Доплыл, слава Богу. Рядом сидел и хрипло дышал Кирсан. Суворов был «как новенький». Он одиноко примостился на камне в сторонке и смотрел на море. Все наши бродили по пляжу от одного «героя» к другому. Ко мне подошел Вася и устало сел рядом.

– Ты вырубился. Вдвоем тебя тащили. Считай, второй раз родился.

– Спасибо, – только и сумел выдохнуть я. – А где Асан?

– Вон лежит. Откачали.

Дед все-таки допер его. Железный человек.

– Как вы его нашли? – не поднимаясь, спросил я Кирсана.

– Суворов нашел. Он, блин, старик, а прет как… Никакого катера не надо. Сказал, что Асан уже ничего не соображал и по кругу плавал. Еще немного и конец. Суворов его схватил и тот все… В аут ушел. А я тебя потерял. Уж, тоже на дно почти собрался. Заорал из последних сил. И тут дед мне в ответ… Пацаны сказали, что мы кувыркались-то, считай, на одном месте. Хорошо, если метров тридцать от бухты.

Я встал и еле-еле доковылял до Асана. Вокруг него была толпа. Рядом сидел Прохор с нашатырным спиртом. Наш «пловец» лежал зеленый, как футболка Северной Ирландии. Я склонился над ним и обнял.

– Прости, брат. Прости. Обидели мы тебя…

Через кашель, слезы и сопли Асан прошептал:

– Я думал, уплыву и… Заметят… Суворов корабль даст… Чтобы догнать… И мы на этом корабле…

Я смог только усмехнуться. Вот оно, значит, как… Пацан. Мальчишка.

Семен уже тоже был здесь. Он повернулся и злобно крикнул в сторону Суворова:

– Все из-за тебя! Смотри!

Я не понимал, как относиться к этому старику. Прыгнул с утеса, в штормовое море, спас Асана. Петра. Меня. С другой стороны, он в центре заговора против нас, ничего толком не объясняет, и, действительно, все это из-за него. В общем, получался образ какого-то «плохого парня» с некоторыми хорошими чертами. И чего больше, я пока не мог определить.