Едва заснула, как постучали во входную дверь. Постучали громко и настойчиво. Я и не шевельнулась. Спряталась под одеялом и тихонько ждала, пока гости уйдут. Сон отбило напрочь. Я томилась в кровати и смотрела на стену. Разглядывала черточки. Каждый день рождения вставала к стене, и папа отмечал, насколько Машенька подросла за год.

Родители как пару часов уехали, но уже стало одиноко. Я смотрела на полки, заваленные крупицами памяти, отголосками путешествий, былыми достижениями. Все это жило в диковинных сувенирах, медалях и статуэтках. Смотрела на маску. Она никогда не отворачивается, глядит прямо и строго, смущая все живое. Но оттого здесь не переставало веять пустотой. Причудливые ловцы снов никогда не справлялись со своей работой. Так было всегда. Жизнь пришла – сна нет. Ушла – и тем более. В доме пахло мокрым камнем и сыростью. Будто очутилась в пещере, где-то меж Парижем и Грассом.

Пыльные зеленые шторы расползлись по гардине. Они бесполезны. От солнца прятаться ни к чему. Оно само уже долго скрывалось. От людей скрыться? Да, я то и дело подумывала укутаться в плотные шторы и пойти по улице. Хотелось верить, так я сделаюсь невидимой для прохожих. Но, сказать по правде, – смерть не раздает даров.

Вздумалось заполнить пустоту. Илюша умер. Никаких черточек… Но с того дня я стала рисовать на стене. Каждый год перекрывала полотно и рисовала Илюшу уже подросшим. Изображала его таким, каким он мог вырасти. Уже тогда было понятно, каким сыночек получится. Сейчас, спустя многие годы, на стене нарисована точная копия Витьки. Разве что на голове забавная кепочка без козырька. Муж ненавидел такие.

Вечером увидела полицейский уазик. Пошла к соседям узнать, чего случилось. Исчез сын Зойки, моей школьной подруги. Во мне не пробудилось сострадание. Не было и горести за мою подруженьку. Напротив, новость дивно подбодрила. Она подкрепляла мой план.

Уставившись на маску, я обдумывала предстоящие действия. Почудилось, она шепчет, мол: «Собирайся». Маска… Осенью девяносто первого Борька мотался в Москву. Оттуда он и притащил проклятую маску. Старый друг привез ее сувенир из Туниса.

Все, что осталось от Борьки – недостроенный дом и гадкая маска. Помню, как он разровнял место для строительства. Борька прибежал домой с фразой: «Вот лед и тронулся!» Мы бесконечно мечтали, каким чудным выйдет наш домик. Но мечты так и остались мечтами.

Витька был умелым и крайне обаятельным, но некрасивым. И все же чего-то я углядела в большелобом парне с наголо бритой головой, пышными усами и козлиной бородкой. Я была совсем девчонкой, когда мы встретились. Проводила каникулы у бабушки, в Бурее. Борьку, как молодого, но не по годам сильного специалиста, отправили на строительство ГЭС.

Хватило взгляда, чтобы все понять. Маленькая Маша мечтала каждую ночь. И однажды домечталась. Волею судьбы он очутился в нашей деревне. Оказалось, к родственникам прикатил. Бросил работу, да так и остался со мной.

Оделась быстро, с давно забытым энтузиазмом, словно опаздывала на важную встречу. Я знала с кем, но не понимала где. Впрочем, было ясно: акт удержится лишь на импровизации. Нет, мне вполне доступно объяснили завязку. Легко представлялась и кульминация. А вот финал вызывал сомнения.

Неясно, откуда родился скептицизм, ведь сюжет развивался по всем нормам. Деревенские вместе с полицейскими прошерстили округу и разбежались по домам. И я осталась на улице в полном одиночестве. Дешевый триллер: всех перебили, зато фокус камер сосредоточен на мне. Я лишь выполняла команду. Прикончат, или спасусь – сценариста морока.