– Николай хочет с тобой поговорить, Рафи. Через меня или Болана.

– Очень любопытно, – глаза Рафи засветились живым интересом. – Я, конечно, не эксперт в призраках, но какие-то вещи знаю.

Скромна, беззвучно восхитился Болан, а Призраку, который услышал его невысказанную мысль, вдруг стало жаль этого зомби, напоминавшего галантного дворецкого.

– Так значит… – Гарик ждал окончательного решения.

– Спрашивай, – Рафи смотрела между слуг. – Ты там, я знаю, хоть и не вижу. Только, пожалуйста, не уходи, чтобы не получилось так, что я уставилась на пустое место, словно овца на новые ворота.

– Она пока не очень сильна в наших крылатых выражениях, – сказал про себя Гарик, зная что его услышит лишь Призрак.

– Да не важно, – нетерпеливо сказал Призрак, который дорвался наконец до каких-то ответов.

– Николая интересует: вот он умер, как долго он будет в этом мире и что с ним станет после, и когда это после наступит?

– Дай подумать… Однозначной информации у нас нет. Ну, может, у кого и есть, у меня точно нет. Иногда, конечно, возникают какие-то домыслы, слухи и новости о том, что я-ко-бы… Но я им не особенно верю. Призраки появляются и исчезают. И никогда не возвращаются в этот мир. Таких случаев замечено еще не было. Если призрак вернулся, то скорее всего он и не призрак вовсе, а какая-то опасная сущность. Это тревожно и…

– Рафи.

– Да, да, я увлеклась… О чем еще мы доподлинно знаем? О том, что призрак – это своего рода душа, имеющая форму. Возможно, у душ есть место, куда они отправляются, чтобы там почивать на лаврах или переродиться, не знаю. Так что ты можешь попасть в какое-то свое царство. Бог его знает, когда это произойдет, но я искренне тебе этого желаю. В общем, это раз.

Она остановилась в нерешительности.

– Но есть у души еще и второй путь. То, чем пользуемся мы. Колдуны, то есть. Он мне не нравится, но все равно я им пользуюсь. Не могу не пользоваться, хоть мне бывает противно и жутко. Потому что это своего рода насилие над душами. Но мы снова и снова это делаем. Насилуем души. Ради любопытства, ради власти, ради своей собственной мелкой выгоды. Ради…

– Рафи.

Она сморщилась и прижала пальцы к глазам.

– Хорошо, что вы быстро оттуда убрались, а то бывает такое, что наши забирают из моргов тела и воскрешают их. А если душа – то есть ты – крутится где-то неподалеку, то она с большой вероятностью и прикрепляется. И прости-прощай твоя свобода.

– Что значит "прикрепляется"? – передал Гарик вопрос Призрака.

– Один человек, которого я очень уважаю… – лицо Рафи стало чуть розовее, чего Призрак, само собой, не мог заметить. – Так вот, он говорил, что призыв – это объединение. Объединение какого-то тела с душой. И вовсе не обязательно, чтобы душа раньше находилась именно в этом теле. Они могут быть даже из разных эпох, но при прочих равных душа скорее поселится в родном теле.

Секундная пауза. Рафи шумно вдохнула и выдохнула.

– Теперь, зная всю эту подоплеку, ты в несколько большей безопасности. По крайней мере, ты сам не шагнешь в силки. Наивная душа, особенно в самом начале, хочет продолжать жить прежней жизнью. В том же времени и в том же теле. Надеется на чудо, должно быть. Но жизнь-то уже кончилась.

– А "открепиться" можно?

– Когда призыв прекращается, по воле колдуна или по каким-то естественным причинам, душа действительно открепляется от тела… Только она уже не призрак. Если призрак – это своего рода материализованная душа, которая совсем недавно сидела в своем теле… Не знаю, как сказать… Первородная душа, что ли… Большинство же душ сменили множество тел и попросту не помнят свой изначальный облик. Они не могут материализоваться. Так что… Можно сказать, что наш мир наполнен скитающимися душами, у которых нет памяти и постоянного пристанища.