– А они… не обидятся? – спросила ошарашенная Одетта.

– Разумеется, Дарио уже сейчас мечтает стереть меня с лица земли. Кто-то теряет, кто-то находит, – Декьярро пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся.

– Дарио, к примеру, потерял и любовь, и фирму.

– Любовь? – переспросила Одетта.

– Дарио сделал мне предложение раньше, чем Декьярро. Я ему отказала.

– Почему? – спросила мама.

– Я люблю Декьярро. Он во всех смыслах лучше Дарио.

– И тебе не жаль… Дарио?

– Жаль, конечно. Мы с Дарио будем друзьями.

– Он вряд ли останется твоим другом после того, как узнает, что твой муж украл у него компанию.

Деми хотела было возразить, но Декьярро опередил ее:

– Останется он ее другом, не переживайте! Если уж кому и следует переживать, так это мне. Дарио теперь будет слоняться за моей будущей женой повсюду, и я буду вынужден терпеть его вздохи.

– Запретите ему бывать рядом с ней. Если он любит ее, какая может быть между ними дружба?

– Я не собираюсь запрещать своей жене ничего. Она вольна делать все, что ей заблагорассудится. И все ее капризы будут немедленно исполняться.

– И зачем вам это? – удивилась Одетта.

– Я люблю ее.

– И вы согласны страдать просто так, ради ее присутствия в вашей жизни?

– Да. Страдания – ничто по сравнению с возможностью видеть Деми каждый день.

– Я благословляю вас. Возможно, вы сумасшедший, но вы мне нравитесь.

– Я очень рад это слышать. Приятно узнать, что твои усилия вознаграждены. Я потратил столько усилий, чтобы получить вашу дочь.

– Он мне так нравится! Ты не смог бы терпеть рядом со мной ни одного мужчину! – мягко упрекнула мужа Алтадимор.

Она сказала ему это на ухо, чтобы никто не услышал. Доротео вскипел.

– Что тут может нравиться? После сегодняшнего заявления она его бросит, посмотришь! Она просто прежде не узнала его как следует. А ты… Я с тобой позже поговорю!

– Обожаю, когда ты такой… сердитый. Поговорим. Я начну разговор с поцелуя… твоего члена.

Доротео смутился.

– Перестань! Не рассчитывай, что я прощу тебя из-за какого-то… секса.

– Разумеется, не простишь. Но я-то тебя прощу. Это будет сладко, поверь мне, – Алтадимор облизнулась.

Эмиль подошел к дочери.

– Поздравляю, дорогая. Не буду лгать или лукавить: твой выбор кажется мне очень странным. Но я смиряюсь с твоим вкусом, ибо не хочу тебя потерять. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

– Спасибо, папа. Обещай мне, что на свадьбе ты хотя бы притворишься, что безумно счастлив… за свою дочь.

– Обещаю. «Мы знаем, что любовь сильна, как смерть – зато хрупка, как стекло». Это сказал Мопассан, а он умел говорить о любви. Берегите вашу любовь.

Эмиль обнял и поцеловал дочь.

– Пойдемте к столу.

После ужина Деми сказала матери:

– Я пойду, поговорю с Декьярро. Скоро вернусь.

– Не слишком набрасывайся на него. Даже у подсудимых есть право на последнее слово.

– Кто сказал, что я сержусь на своего жениха?

– Я тебя знаю. Для тебя такие поступки неприемлемы.

– Ладно, буду с ним строга, но терпелива. Сойдет?

– Да, доченька. Ты действительно его любишь?

– Да. И сейчас, после его дикого поступка, в особенности. Удивительно, да?

– Нет, – Одетта поцеловала дочь.

Деми вышла к машине, где сидел Декьярро. Она постучалась в стекло. Декьярро открыл дверцу и Деми села рядом с ним.

– Зачем ты закрываешь лицо? – спросила его Деми.

– Ты же собираешься побить меня или… поцарапать. Я защищаюсь.

– Какая глупость? Я кошка, по-твоему?

– «О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностию: были».

– Что это?

– Это цитата. Сказал Жуковский. Да, Дарио ты разлюбила, но ты злишься, что я посмела причинить ему боль. Ты жалеешь его… по привычке. И еще ты добрая, к сожалению.