Слабый отблеск сигареты в темноте и его зеленые горящие глаза, снег на медных волосах. Ненавижу тебя, Тёрнер. Я отпустила Бобби и, вздернув подбородок, сказала громче, чем следовало:

– Майкл, даже не зайдешь поздороваться с хозяевами? Прошуршать с Адель на кухне?

Глаза Бобби округлились, и из него вырвалось: «Черт!»

– Ты знал, Бобс? Ты все знал и не рассказал об этом? – я истерически засмеялась, не веря своим ушам.

Лицо Майкла исказила гримаса ярости, он сжал кулаки и направился в сторону дома Морингов.

– Боб, быстро сядь и жди меня здесь, – на секунду Бобби замешкался. – Я не повторяю дважды, быстро сел! – Майкл прорычал это сквозь зубы.

Я стояла, покачиваясь и глядя ему в глаза своим мутным взором. Виски неожиданно сработал в самый неподходящий момент, и меня начало пошатывать. Майкл сократил расстояние между нами за считанные секунды и угрожающе навис надо мной, хватая за забинтованную руку.

– Не веди себя как ревнивая жена, Сара. Тебя это не должно волновать, – он прошипел мне это прямо в лицо, сжимая мою ладонь, отчего кровь просочилась сквозь платок и осталась на его пальцах. Майкл поднес руку к своим губам и облизнул каплю крови. – Ты такая же сладкая, как и ядовитая, О’Нил. Я хотел бы, чтобы все было иначе, – он заглянул в мои влажные глаза, отчего голова закружилась с удвоенной силой. – Это тебе, – он достал из внутреннего кармана куртки синюю коробочку. – С Днём рождения, принцесса. И раз ты пьяна в стельку, что видно невооруженным глазом, гони ключи от своей тачки, чтобы ты не вогнала меня в еще большую задницу, – я уставилась на его озабоченное лицо с видом «да плевать я хотела, чего ты там хочешь». – Сара, не заставляй меня повторять. Ключи, – он раскрыл свою ладонь.

– Отвали, Тёрнер. Ты мне кто? Папочка? Я сама решаю, что и как мне делать, проваливай. И спасибо за то, что ты там мне дал. Пока, Бобби, – я уже было вскинула руку в прощальном жесте, как рядом с моей головой пронесся кулак Тернера, воткнувшийся в деревянную опору.

– Да чтоб тебя, Сара. Ключи! – ярость с примесью заботы? Это что, нахрен, за эмоции? Ты переживаешь за меня, Тёрнер? Сердце прыгнуло прямо в пятки, и я нервно сглотнула, протягивая дрожащими пальцами ключи от машины. – Я заеду за тобой завтра, проспись, – Майкл развернулся и направился к ошалевшему Бобби.

Я стояла на террасе дома Морингов, наблюдая, как мотоцикл рвется с места и исчезает в ночной дымке. В правой руке саднило, и я вспомнила о коробке, которую вручил мне Майкл. Продрогшими пальцами я открыла квадратный футляр.

На бархатистой подушечке лежала подвеска в форме дракона с изумрудным глазом.

Дикая головная боль: вот, что я ощутила в свой первый день, переступив порог относительного совершеннолетия. Моя голова сейчас была похожа на один из тех африканских барабанов, на который слишком сильно натянули кожу, и он норовил лопнуть от легкого прикосновения.

– Матерь Божья, да за что же так плохо? – я зажмурила глаза от слишком яркого света в комнате и прижала руки к вискам, стараясь удержать выпрыгивающий через уши мозг.

В рот как будто песка насыпали или заставили пожевать пушистый одуванчик. Ну, привет, первое похмелье! Гром в висках гремел при любом даже малейшем моем движении. Я попыталась привстать, оперевшись на локти. Это было моей стратегической ошибкой: от таких космических скоростей моего тела желудок скрутило, и поток кислоты вместе с паникой подступил к горлу. Не успев подумать, я схватила первую попавшуюся под руку емкость – урна для бумаг возле стола, рядом с кроватью.

Первая мысль после произошедшего: Больше. Никогда. Не. Буду. Пить. Ни-ко-гда.