На мои сначала спокойные, а потом гневные ответы и на вопрос, откуда звонят, голос отвечал:

– С вами говорят из банка (дальше следовало название банков Москвы и Санкт-Петербурга). Она взяла у нас кредит полгода назад и не возвращает.

Ох, как она и банки надоели! Хорошо, что в эту весну я закончила свой многолетний трудовой путь и имела возможность уезжать из дома, путешествовать. Каждый раз, возвращаясь из небольших поездок, открывая дверь квартиры, слышала телефонный звонок.

– Я вас слушаю!

– Позовите Ирину Юрьевну! Позовите Александру Викторовну!

Господи, опять банки! Настроение сразу портилось, хотелось эту негодную Ирину-Сашу отхлестать ремнем. Возвращение из последней поездки в симпатичный гостеприимный Тбилиси порадовало свежей персиковой краской стен на нашей некогда грязной лестнице. Но хорошее настроение тут же испортил суровый телефонный голос уже из национальной службы взысканий, разыскивающий Ирину-Сашу. Моя чаша терпения переполнилась.

– Говорю вам в последний раз. Вас провела как детей мошенница, но она здесь не живет. Ищите ее сами. И перестаньте мне звонить!

Милая, но явно нечистая на руку дамочка больше не заходила ко мне и не отвечала на звонки. Тогда я предприняла решительный шаг – написала записку и прикрепила на ее дверь.

Злостная должница! Почему вы не возвращаете деньги в банки!

Как вам не стыдно!

Разбирайтесь сами со своими кредиторами, не впутывайте меня.

И поставила свою подпись.

В ту же ночь меня разбудил сигнал мобильного SMS с незнакомого исходящего номера.

Я на вас тоже в претензии. Покрасила вам лестницу, в ответ никто не чирикнул в знак благодарности.

Вот и вся история про милую молодую Ирину-Сашу, приехавшую с Северного Кавказа в Петербург. Прошло полгода, я ее больше не видела. Дверь всегда закрыта, окна зашторены. Ирина, где ты, отзовись!

«Уважаемые гости! В воскресенье для отъезжающих завтрак начнется в 6 часов. Автобус будет стоять перед отелем в 7 утра. Просим вас с вещами быть в вестибюле. Желающие могут поставить вещи около номеров в коридоре, их принесут к автобусу».

Мы несколько раз в субботу вечером прочитали на доске это объявление. Всю неделю, что мы провели на курорте Нордрах, завтрак в отеле «Марада» начинался в 7 часов. Мы считали, что это слишком рано, приходили к 8.

– В шесть – уж слишком. Придется вставать ни свет, ни заря.

– Дорога длинная. Помнишь, мы сюда добирались почти целый день?

– Хорошо еще, что разбили путь на два дня, первый день до Геттингена ехали пять часов.

– А во второй день из этого милого городка отъехали с опозданием на два часа и тащились до ночи.

– Просто водитель не знал дороги, спрашивал у пассажиров, звонил диспетчеру по мобильнику. Мы плутали по всей Германии, думали, что ужин нам уже не дадут.

– Знаешь, Ольгуша, за то время, что я живу в этой стране, хваленый немецкий ordnung и хваленая немецкая пунктуальность сдали свои позиции. Транспорт ждешь на остановках, в театрах концерты задерживаются, в клинике по назначенному термину попадаешь к врачу тоже с опозданием. Это влияние приезжих, их теперь в Берлине половина населения.

– А транспорт опаздывает, наверно, из-за пробок. И все-таки немцы очень спокойный народ. Наши бы уже все к черту разнесли, а водителя изматерили.

– Да, они действительно терпеливо ждут, с юмором относятся к мелким неприятностям.

– Ну, положим, их юмора я не понимаю, как не понимаю и того, что сейчас говорит водитель. Но то что из себя пассажиры не выходят, это точно.

Пожилая немецкая публика, с которой нам довелось приехать из Берлина в Шварцвальд и провести неделю, отличалась от российской. В большом симпатичном отеле одновременно размещалось около 500 мужчин и женщин возраста «60+».