– А ты сомневался? – не без самодовольства осведомился Швайнштерн и вальяжно потянулся в своем кресле. – Хомячье… Они несли и будут нести свои бабосики за тот треш, что я пою. И ведь что интересно: чем большую туфту я им скармливаю, тем больше эти идиоты радуются. Если так пойдет дальше, то мне будет достаточно просто выйти на сцену, несколько раз матюгнуться в микрофон, забрать деньги и уйти.

– Это и есть слава! Разве нет?

– Дерьмо это собачье, Юр… – Швайнштерн вдруг почувствовал себя необыкновенно усталым. – До чего люди все же тупые в большинстве своем! А помнишь, ты не верил, что из этого выйдет что-нибудь?

– Помню, все помню.

– И кто оказался прав?

– Ты, Тимур, ты.

– То-то… – Швайнштерн уставился на отражение своего татуированного лица в зеркале. – И все, что этим людишкам надо, так это чтоб ты напялил на себя что-то несуразное, напился или обкурился и пронес в эфире или на сцене полный бред. Клоунады! Хлеба и зрелищ! И так было всегда, еще со времен римских императоров.

– Может, будем начинать? – занервничал Юра, знавший по опыту, что если Швайнштерна тянет на подобные разговоры, то концерт может и вовсе не состояться.

Это было вполне в духе артиста и, как ни странно, служило только на пользу его имиджу яркого и эпатажного, даже бунтарского певца. Быть не похожим на других, не таким, как все – вот в чем заключался феноменальный секрет успеха Швайнштерна. Он стал известным и сверх популярным всего за год. Конечно, тут помогли и деньги родителей артиста, не скупившихся на рекламу дорогого сынка, и полезные связи самого Юры. Но сколько их было таких, богатых, ярких выскочек, появившихся с одной-двумя песнями и сразу же пропавших? На Юриной памяти – десятки, если не сотни. Однако Швайнштерн ухитрялся держаться в тренде и до сих пор был на хорошем счету у миллионов подростков, на которых и были, главным образом, рассчитаны его песни. И хотя Юре уже не раз и не два приходилось улаживать конфликты с партнерами из-за непредсказуемых выходок Швайнштерна, подобные истории ничуть не влияли на толщину его кошелька. Иными словами, Юра стремительно обогащался с той поры, как связался с этим нелепым долговязым парнем с татуировками на хитроватом, но при этом всегда немного грустном лице.

– Да, через пять минут начнем, – подтвердил Швайнштерн, не отрывая взгляда от зеркала, и нецензурно выругался сквозь зубы.

– Как всегда, включим фанеру?

– Конечно! Неужели ты думаешь, я буду драть глотку ради хомячья?

Юра мысленно вздохнул с облегчением. Он был невысокого мнения о вокальных данных артиста и, к тому же, слишком хорошо помнил инцидент, когда Швайнштерн, хорошо набравшись, вызвался петь на концерте без фонограммы. Дело в том, что по ходу зрелищного представления артист должен был довольно резво скакать по сцене (сам Швайнштерн без тени сомнения называл это странное упражнение танцем, способным конкурировать с лунной походкой Майкла Джексона). Но, поскольку ни один человек в мире не способен одновременно так ритмично двигаться и петь одновременно, то изумленная публика услышала только жалкий хрип задыхавшегося певца. Это было слишком даже для фанатов Швайнштерна, пусть и не отличавшихся разборчивостью в своих музыкальных предпочтениях.

Тогда в Интернете поднялся скандал, и имя Швайнштерна не упомянул разве что самый ленивый блогер (разумеется, в очень нелестных выражениях). Юре удалось ловко потушить тот пожар, опубликовав на канале самого Швайнштерна сюжет с записью злополучного концерта под заголовком «Пьяный Швайнштерн рвет публику в клочья». В сюжете помимо отдельных фрагментов выступления были даны комментарии артиста, сделанные в его обычной нахальной манере и нацеленные на то, чтобы создать у зрителя иллюзию тщательно спланированной акции, а не убогого пьяного дебоша на сцене.