– Надо было тебя за аппарат сажать, – пробурчал Григорьев. Так пробурчал, без раздражения, потому что никакой разницы – кто следит за эфиром – не было. Хоть бы и сам слушал. В данный момент от их команды ничего не зависело – по объекту работали совсем другие люди, приглашенные со стороны. Их задача – вступить в комбинацию, если произойдет нечто непредвиденное. Даже обидно…

Веня еще подождал, но больше комментариев не последовало, поэтому он перестал краснеть и снова уткнулся в монитор.

– Есть доклад, – прохрипел голосом, отвыкшим за последние полчаса издавать звуки, Горбун, прокашлялся и более уверенно добавил, – есть доклад!

– Ну? – Григорьев стремительно подскочил к нему, сбив по дороге подвернувшийся стул. Горбун заулыбался:

– Прокол, шеф! По полной программе! Одно слово – любители…

Топорков всегда разговаривал так, словно хотел извиниться. И с начальством, и с подчиненными. Даже когда устраивал выволочку провинившимся. А уж с Игорем Полищуком и подавно.

Те, кто знал его мало или плохо, находили этому самое простое и логичное объяснение – Топоркову было перед Полищуком стыдно. Стыдно за то, что именно он, а не Полищук командует отрядом спецназа наркоконтроля. Игорь и годами был старше, и опыта у него было больше. И всего девять месяцев назад именно Полищук был временно исполняющим обязанности командира. А потом была командировка на Северный Кавказ, тот самый никому неизвестный бой пятерых спецназовцев с двадцатью арабскими наемниками, когда из двадцати пяти профессионалов в живых остались только Топорков и Полищук…

А пока они лежали в госпитале, пока хирурги дедовскими методами штопали раны и экспериментальными приборами возвращали к нормальной жизни, где-то в немыслимых верхах кто-то мудрый решил, что две звезды Героя России за один бой – это много. И дал одну – Топоркову.

Поэтому, после их возвращения на службу командиром стал Топорков, а не Полищук. И те, кто плохо знал обоих, думали, что Топоркову стыдно, а Полищук обиделся.

Ну да! Полищук и впрямь обиделся! И обижался целых полчаса – пока к нему не пришел Топорков и не предложил вместе отправиться к начальству с тем, чтобы восстановить справедливость. Полищук подумал, подумал и… послал Топоркова по матушке, а потом обнял и ушли два кровных побратима в трехдневный запой со всеми положенными для этого мероприятия традициями – от сгоревших шашлыков до трясущихся с похмелья сильных рук.

Начальство терпеливо снесло это безобразие, а орлы из отряда выкрали командиров и спрятали на учебной базе до полного выздоровления.

Полищук скоро оценил мудрость своего спонтанного решения. Командир на задания не ездит! А для него не участвовать лично – страшнее ранения! Командир – раб бесчисленных бумажек – отчетов, приказов, докладов, распоряжений…. Да и начальству приятнее, когда ему докладывает Герой Российской Федерации, причем виноватым голосом.

Сразу после построения, больше похожего на встречу старых друзей – давно не виделись, аж целую ночь! – Топорков подхватил Полищука под руку, буквально повиснув на плече, и потащил в курилку.

– Михалыч, ты сегодня уже курил? – громко спросил Топорков.

– Аж два раза, – подыграл Полищук.

– А Бог троицу любит. Давай подымим, а?

– Так ведь церковь курение не одобряет!

– Мало ли чего она не одобряет, – виновато ответил Топорков, – к примеру, всем говорит – не убий, а внимания никто не обращает…. Садись.

Они сели на лавочки, задымили.

– Тут такое дело, – покаянно сказал после долгой паузы Топорков, – информация пришла любопытная. Как из старого учебника по арифметике.