Набрав скорость, карета мчалась по просёлочной дороге, вдоль кромки леса и жуткие звуки обитателей чащи отдалялись. Провожая взглядом место, из которого мы выбежали, чисто на автомате запомнила приметы – два огромных сросшихся стволами дерева с ярко-коричневыми листьями и термитник под ними. Не знаю, зачем мне это? Оно как-то само собой вышло.

Мюрей недовольно пыхтела, Пру внимательно вглядывалась в меня, а я оглядывалась по сторонам, поглаживая рыжую головку девочки, которую она доверчиво положила мне на колени. Карета была о-очень просторной и напоминала купе поезда вторыми и третьими полками. На третьих стоял багаж, а вот вторые – явно спальные места. Только тут они двуспальные. Между нижними полками – столик, сбоку – шкаф. Возможно, даже с продуктами. В общем, настоящий дом на колёсах, а не карета.

Я понятия не имела, как себя вести и как выяснить какие-то подробности. От этого немного злилась на ту силу, что меня засунула в тело Анниэллы, на саму Анниэллу, прикидываться которой мне вовсе не хотелось, на Пру злилась, потому что толку от неё как от козла молока. А вон на Мюрей, как ни странно, я не злилась. Она единственная что-то информативное выдаёт. Поэтому, как только малышка задремала, я обратилась именно к ней:

– Так вы мне не ответили, иде Мюрей, почему вы со мной в таком тоне разговаривали? Разве я не ваша хозяйка?

– Бывшая хозяйка! Забыли, что уволили меня час назад? Разрешили лишь до посёлка с вами добраться…

– Забыла. Не напомните, за что? – поинтересовалась я, и Пру ткнула подругу в бок.

– Анни, моя ягодка, не слушай её, старую. Ты пошутила, а она надулась. Вы вообще часто спорите, а потом делаете вид, что ничего не было. Зачем ты сейчас нагнетаешь?

Похоже, я веду себя совершенно для «ягодки Анни» не характерно. Надо исправляться.

– Мне нужен доктор, Прудения, – пустила я слезу в голос. И правда – после моего заявления обе женщины как будто выдохнули, услышав капризный тон хозяйки. Результат стоило закрепить: – Я так много не помню, чувствую себя потерянной. Куда мы едем, зачем? Как зовут мужчину и мальчика, которые нас везут – тоже не помню. А тут ещё и Мюрей мне грубит.

Пришлось захныкать и закрыть лицо ладонями.

Это сработало.

– Ну-ну, аса. Мы едем во владения, оставленные вам в наследство тёткой по матери. Вы в них никогда не были, но имеете грамоту хозяйки. В столице вам с Дали никак нельзя было оставаться, и ваш верный друг ас Рагнар Кьярваль, племянник вашего покойного мужа, организовал наш побег. Скоро он приедет и всё решит…

Ещё чего не хватало! Не нужно мне никаких «верных друзей», особенно родственников бывшего мужа.

– Скоро приедет? А деньги у нас на доктора есть? – продолжила я капризничать.

– Есть! Доктора мы найдём, непременно найдём, и вы всё вспомните, моя ягодка! А там и ас Рагнар к нам присоединится…

Карета остановилась. Послышались удары в ворота, короткие неразборчивые переговоры, скрип, новое движение и окончательная остановка.

Мы прибыли на место.

Первое, что я ощутила, когда дверь нашего транспортного средства только распахнулась – запах моря. А потом услышала шум волн, набегавших на берег, и увидела эту бирюзовую красоту. Неужели?! Как же я люблю море! В тот миг я подумала: может, всё не так уж и плохо? А потом спустилась на землю, огляделась и поняла: всё отстой. Мои владения – настоящие трущобы.

Я ещё прекрасно помнила девяностые годы и разруху, которая в то время царила на постсоветском пространстве. Так вот увиденное было куда хуже.

Мне было примерно лет пятнадцать-шестнадцать, когда родители сняли со сберкнижки всё, что копили долгие годы на автомобиль и дачу, купили три билета в плацкарт, и мы отправились отдыхать в Крым. Мама с папой, потрясённые тем, что заработанные честным трудом деньги, которое они бережно годами откладывали, во многом себе отказывая, обесценились, решили: жизнь – штука непредсказуемая, не стоит больше ждать от неё благ. Нужно брать их самим. Ловить момент и относиться к каждому дню как к последнему. Потом у них это прошло, и они снова занялись накопительством. Но тогда, прикинув все имеющиеся в наличии средства, мы поехали не в какую-нибудь Ялту или Евпаторию, а под Керчь в никому не известный посёлок Героевка.