Проказы, интриги, козни… о, они заплатят за все. Обе заплатят!

– А моя мать? Она тоже здесь? – спросил Раф.

Он, безусловно, доверял ей. В конце концов, к чему ей лгать? Эммелина права: мужчины действительно доверчивы.

Шарлотта покачала головой:

– Ваша мать, ныне вдовствующая герцогиня Ашерстская, как она то и дело напоминает нам, уехала в Лондон на малый сезон, а оттуда, думаю, отправится в Девон – там предполагается загородный прием на несколько дней.

– Она действительно вдовствующая герцогиня? Господи, представляю себе. Должно быть, она рада без памяти.

– Да, только не потому, что вдовствующая, – улыбнулась Шарлотта, вспомнив, как Хелен Дотри металась между желанием прикрепить к корсажу знак высокого титула и мыслями, что она настолько стара, что приходится герцогу матерью. – Думаю, она довольна, что стала леди Дотри.

– Моя мать никогда ничем не удовлетворяется, Чарли, – произнес Раф, когда они остановились в конце изгибающейся кольцом подъездной дороги, которая вела к огромным парадным дверям Ашерст-Холл, и посмотрели на особняк. – Мне до сих пор не верится. Я все еще чувствую себя нищим попрошайкой, явившимся в усадьбу.

Он повернулся к ней, и от его взгляда, проникающего до самой глубины души, ее сердце снова сжалось в комок. Ей следовало бы крепче держать себя в руках.

– Сейчас ты похож на своего кузена Джорджа.

– Пожалуй… Они действительно умерли? Все это не просто долгий сон наяву и скоро я увижу свою маленькую комнату рядом с детской?

– Герцогские апартаменты уже готовы для вас, ваша светлость, – довольно мягко ответила она, ибо, глядя сейчас в эти золотисто-карие глаза, она увидела перед собой прежнего Рафа, не такого самоуверенного, каким он выглядел недавно. – Ваша тетушка Эммелина позаботилась об этом.

– Все еще трудно поверить, что герцога больше нет. И его сыновей…

– Пусть они покоятся в мире, – вздохнула Шарлотта, глядя на Ашерст-Холл с его четырьмя дверьми, дюжиной массивных дымоходов и тридцатью спальнями. Где-то там, за этими массивными стенами из песчаника, двум ни о чем не подозревающим плутовкам предстояло вот-вот оказаться в ежовых рукавицах мисс Шарлотты Сиверс.

– Ну, что касается моих апартаментов, это не слишком важно, – сказал Раф, и она почувствовала на себе его взгляд. – А о Джордже и Гарольде ты не заботилась?

Шарлотта отвернулась, слегка вздрогнув, но не от холода.

– На самом деле в эти последние годы мне было известно о них не слишком много, они в основном жили в Лондоне.

– Да, в особняке на Гросвенор-сквер. Я останавливался там на неделю, прежде чем отправился сюда. Необходимо было обновить гардероб. Купил этот плащ, шляпу. – Он вопросительно взглянул на нее: – Где моя шляпа, Чарли?

Ей действительно следовало перестать сочувствовать этому человеку.

– Во-первых, Шарлотта. И я отвечаю за ваших сестер, ваша светлость, а не за шляпу.

– Вот теперь я вспоминаю и этот нравоучительный тон. Ты бросила мою шляпу там, посреди дороги, да? Чтобы наказать меня за чепчик старой девы?

– Посреди дороги? Вовсе нет, – возразила она.

– Нет, это я оставил ее там, не так ли? Я несу за нее полную ответственность. Знаешь, Чарли, я бы не говорил это кому-то другому, но сознание того, что я теперь ответствен за все это, – Раф взмахом руки указал на Ашерст-Холл, свое имение, все свое наследство, – несколько пугает.

– Вполне могу представить, ваша светлость, – ответила Шарлотта, вздохнув при мысли о близнецах. – Когда на твои плечи внезапно сваливается ответственность, которую не ожидал, это порядком сбивает с толку.

– Гаррис, мой мажордом в Лондоне, порядком утомился, называя меня «ваша светлость» и не слыша ничего в ответ. Я понимаю, что это случилось не вчера, но только сейчас, когда возвратился в Англию, я стал осознавать всю важность произошедшего. Я удобно чувствовал себя капитаном Рафаэлем Дотри. И не уверен, Чарли, что справлюсь со всем этим.