А ведь память важнее всего! Даже на памятник и то нужно фотографию покрасившее и где усопший помоложе. Только не чёрно-белую, она не современна, что ли… и памятник-то нужен такой, чтобы крепко стоял. Какой сейчас в моде? Растут кладбища, как города. Только жильцы в них прописку уже не меняют. Сколько памятник такой стоит? Лет сто? А потом зарастает могила, ветшает, и прах в земле окончательно переваривается. Тут и новая могила будет.

Тяжело задумался дед, а снег также бездумно валился с неба.

Она ехала очень долго, но всё равно приехала раньше. Времени было ещё вагон – почти точно такой же, что и привёз её сюда. Жёлто-красный. Выделяющийся на этом фоне снежного безумия.

Но трамвай уехал, а девушка осталась. Она сделала несколько шагов в сторону от стеклянной остановки, выплюнула жвачку и вытащила из ушей наушники, в которых и так была тишина. Девушка сегодня так и не решилась послушать что-то жизнерадостное или наоборот, грустное – под настроение. Было совсем не до музыки.

Она была без шапки, и белый ореол снега быстро налип на собранные в хвостик волосы. Пришлось надеть капюшон и разрушить попытку белоснежья высветлить чёрную от дум голову девушки.

Она достала тонкую сигарету, пристроила к накрашенным губам и стала чиркать зажигалкой. А снег валил, мешал ей закурить, заглядывая под капюшон и удачно падая на пышные ресницы, не забывая задувать в немного оголённую короткой курткой спину. А самая жирная и мощная снежинка свалилась прямо на сигарету, намочив её хрупкий, пропитанный ароматизаторами стебель. Девушка давно не курила и сегодня, значит, не следовало. Мыслей было много, они не хотели перевариваться в такую же снежную кашу, что образовывалась под ногами, чтобы потом нормализироваться бугристым льдом, с которым будет бороться своим ломом дворник и такая далёкая весна.

А подумать было над чем: надо как-то закрывать «хвосты» по учёбе в универе; найти ещё одну подработку, чтобы не увеличился долг по съёмной квартире; как-то нужно было забыть того, кого рядом уже не было. Хотелось оставить самое дорогое, что может остаться от близкого человека. Но диагнозы решили иначе. Нужно будет убить эту память и вернуться в жизнь, задавив одно, только зарождающееся её начало…

Снег казался слишком белым, слишком безупречным, слишком идеально вписывающимся в сумеречную атмосферу. Но он уже не танцевал, не кружился – он рушился вниз. Обречённо, без памяти о себе. Будто мечтая перейти в дождь. Вот что значат вариации температур от -1 до +1. Никто не говорил ему, что делать. Хотя… может быть где-то там, наверху, в небесной канцелярии, каждой снежинке давали свои указания, где и как нужно разбиться с красотой умирающего лебедя, камнем бросившегося об землю. Или смелостью японского камикадзе, что своим деревянным самолётом таранит американский крейсер.

Дворник уже менее оптимистично взирал на картину, начерченную индустриальными сооружениями, городскими голыми деревьями и падающим снегом. Завтра этого снега быть не должно. Не должно, слышишь, небесная канцелярия? А ведь мало кто помнит, что первый снег этой осенью уже был. А дворник помнил. Но и этот снег, как первый. Такой же. Рано ещё «расчехлять» лопаты.

Откуда-то взялся ветер, закружил снежную круговерть, потрепал мусор, что бездарно высовывался из мусорного бака. Несколько бумажек выпрыгнули навстречу этому буйству погоды. Пустая пивная банка перекатилась по периметру двора.

Её грохот терзал странные мысли в голове дворника. Ему хотелось выпить. И чего-нибудь покрепче. Обмыть первый снег, так сказать. Хотя, на днях только пил…