– Вот он я, господа. – Лиам поднял руки. Придется подыгрывать невесте, пока он все не разузнает. – Сдаюсь. Ведите меня обратно к принцессе Шиповничек. Пусть делает со мной что хочет, я согласен.

Стражники заломили Лиаму руки за спину.

– Мы ей передадим, – сказал один тюремщик. – Но если ты думаешь, что мы сначала не выполним ее приказ, – ты спятил. Принцесса сказала в подземелье – значит в подземелье.

– Ага-ага. – Второй тюремщик потряс дергающимся холщовым мешком. – У меня тут и крысы припасены.

На сей раз Лиам вел себя смирно, и не прошло и нескольких минут, как его бросили в камеру № 842 на уровне «Б» подземелья; это была крошечная каменная клетушка, совершенно пустая, не считая охапки соломы на полу и нескольких безлюдных пейзажей по стенам (дело было в Авонделле, не где-нибудь). Втолкнув Лиама в камеру, стражники вывалили на пол мешок живых копошащихся крыс, после чего с громким лязгом захлопнули и заперли железную решетчатую дверь. Не прошло и секунды, как все крысы проскочили сквозь прутья решетки и разбежались кто куда по коридору. Стражники только пожали плечами и ушли.

– И так каждый раз, – донесся из-за решетчатой двери камеры напротив дребезжащий голос. Лиаму помахал сухонький старичок с буйной бородой до колен. Рядом с ним стоял второй узник, такой же изможденный и заросший.

– Они почему-то убеждены, что крысы по неведомой причине задержатся в камере, – сказал второй старичок. – Где уж там! Был бы я такого же размера, давно уже проскочил бы между прутьев. А вот почему ты не убегаешь, Копчушка, ума не приложу. – Последняя реплика была адресована кому-то или чему-то на полу его камеры.

– Он что, обращается к пучку соломы? – осторожно уточнил Лиам.

– Тсс! – зашипел первый старичок. – Он думает, это такса. Мы здесь очень давно, видишь ли.

– Ха! Что да, то да. – Второй старичок подобрал пучок соломы и погладил его. – Представляешь, когда меня сюда посадили, я был начисто выбрит. Подбородок так блестел, что можно было целый зал осветить. Правда, Копчушка?

«Ух ты, выходит, их сюда посадили задолго до тирании принцессы Шиповничек!» – сообразил Лиам. И спросил:

– А за что вас сюда заточили?

– За покушение на политическое убийство, – ответил первый старичок. – Разумеется, мы ни в чем не повинны, я так и твердил лет восемь-девять, а потом надоело.

– О-о! А теперь мы попробуем догадаться, за что посадили тебя! – гулко воскликнул второй и запрыгал на узловатых ногах. – Мы каждый раз в это играем, так интересно! Ну-ка, ну-ка… На тебе плащ, так что… Понял! Ты воровал плащи! В наших краях не терпят, когда кто-то крадет чужие плащи.

– А вот и нет, Шишкарь, все совсем не так. Ты только погляди на него! – возразил первый. – Пышные манжеты, нарядная пряжка на ремне, не говоря уже о роскошных волосах! Типичный благородный разбойник. Грабь награбленное, да, юноша?

Лиам помотал головой:

– К сожалению, нет. Я здесь просто на всякий случай, чтобы не сбежал, пока не женюсь на принцессе Шиповничек.

Старики-узники потрясенно разинули рты.

– Не может быть! – воскликнул первый, и слабенький его голосок дрогнул. – Ты что, тот мальчуган из Эринтии?

Лиам шагнул к решетке и пристально вгляделся в стариков:

– Да, я и есть принц Лиам Эринтийский. А вы кто?

Узники вцепились в решетку и радостно заверещали.

– Да чтоб мне утонуть в грифоньем навозе! – ликовал тот, которого звали Шишкарь. – Наконец-то!

– Вытащи нас отсюда, это твой долг! – отчаянно вопил второй.

– Ну, если вы и вправду невиновны, я сделаю, что смогу, – начал Лиам. – Однако мне нужны доказательства, что вы не собирались никого убивать, и только тогда я…