Но найденное мной исследование подтверждает утверждение Йоара и ставит под сомнение широтную гипотезу сезонного аффективного расстройства. Несмотря на высокие широты города и зимнюю темноту, исследования показали, что у жителей Тромсё удивительно низкий уровень сезонной депрессии. Это не значит, что в Тромсё не бывает зимней депрессии; просто она не проявляется с той частотой, которую можно было бы ожидать, учитывая, насколько экстремальна зима в этом городе. Анализ почти девяти тысяч жителей Тромсё не выявил значимых сезонных колебаний психических расстройств – то есть люди в Тромсё не выглядят более напряженными, подавленными или безнадежными зимой, чем в остальное время года. Авторы исследования пришли к выводу, что негативное влияние зимы на психическое здоровье – это скорее популярный миф, чем научный факт. Мы еще поговорим о сезонном аффективном расстройстве в главе 2, но результаты исследования говорят о том, что жители северной Норвегии не испытывают зимой таких страданий, как в других странах – в том числе, как это ни парадоксально, в более теплых, светлых и южных регионах.

Поговорив с Джоаром и изучив результаты исследований, я понял, что мое исследование должно быть посвящено не зимней депрессии, а ее отсутствию. Я хотел узнать: Как жители северной Норвегии защищают себя от зимних невзгод? Почему они не впадают в депрессию в такие суровые зимы? И могу ли я определить стратегии, которые люди используют, чтобы справиться с зимой в Тромсё, которые можно было бы применить в других местах с тем же положительным эффектом?

В апреле 2014 года я получила американо-норвежский исследовательский грант Фулбрайта для изучения этих вопросов в Тромсё, и мое гипотетическое приключение вдруг стало моим вполне реальным будущим. Действительно ли я собиралась собрать все свои вещи и переехать в Арктику?

Я приехала в Тромсе в августе 2014 года, немного взволнованная, но в основном напуганная. Боялась переезда в чужую страну, где я не знала ни души. Боялась ориентироваться в новой культуре на незнакомом языке. И, да, конечно, немного боялась зимы и холода. Готовясь к поездке, я прочитала все, что могла найти о маленьком городе. Большинство туристических путеводителей рассказывали о том, как он прекрасен: фьорды, горы, северное сияние. Но когда я ехала на автобусе № 42 из аэропорта Лангнес в свою квартиру, меня поразила всепроникающая серость. Небо было пасмурным, моросящий туман падал без сил. Все, что я видел, – это серые облака, серую воду, серые горы. Американская исследовательница, живущая на юге Норвегии, позже описала в своем блоге норвежские оттенки серого: серый пух, серый прощальный свет, серый цвет мостовой, серый иней, серое небо в середине ноября. Здания вдоль автобусного маршрута казались промышленными и утилитарными. Где же обещанные мне красочные деревянные домики? Где деревенская норвежская архитектура?

Когда я приехала в свой новый дом – студенческую квартиру, которую буду делить с тремя соседями по комнате, – первое, что я сделала, – узнала, что здесь нет Wi-Fi. Второе, что я сделала – когда поняла, что это означает, что у меня нет возможности сообщить семье о своем приезде или вообще связаться с кем-либо, – это заплакала паническими слезами, которые знаменуют начало нового приключения по всему миру, когда ты перебросил свой рюкзак через забор и тебе ничего не остается, как придумать, как перелезть за ним. Третье, что я сделал, – моя первая попытка перелезть через забор, который стал моей новой жизнью в Тромсё, – это перестановка в спальне. Главной особенностью комнаты были окна: одно маленькое и высокое, через которое можно было увидеть только облака, и одно большое и квадратное. Из большого окна можно было смотреть на всегда горящую синюю вывеску здания Ahlsell через дорогу (ведущий скандинавский дистрибьютор монтажных изделий, инструментов и материалов!), затем на фьорд, узкую полоску воды, а за ним – на горы материка, поднимающиеся к небу.