Свят. Иоанн Златоуст в беседе на евангелие от Матфея замечает: «Так как оскорбивший, от стыда, не охотно бы пошел просить прощения, то он посылает к нему оскорбленного, и посылает его с тем именно намерением, чтобы исправить происшедшее между ними расстройство, и не говорит: обвини, или укори, или потребуй на него суда и наказания; но только – обличи. Слово «обличи» не другое что значит здесь, как: напомни ему о грехе, и скажи ему о том, что ты от него претерпел»[26].

Верным результатом и показателем правильности обличения является не чувство отмщения в душе и уязвленность обидчика после обличения с последующей ссорой, а наоборот, «приобретение брата твоего» (Мф. 18, 15).

Свят. Иоанн Златоуст говорит также и о вразумлениях, и об исправлении с любовью: «Что же, – скажешь ты, – если кто прелюбодействует, неужели я не должен сказать, что прелюбодеяние есть зло, и неужели не должен исправить распутника? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Спаситель не сказал: не останавливай согрешающего, но: не суди, т. е., не будь жестоким судиею; притом же это сказано не о важных и явно запрещенных грехах, как уже мною было и прежде замечено, но о таких, которые и не почитаются грехами. Потому Он и сказал: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего» (Мф.7:3)?»[27].

В похвальном слове Афанасию Великому, архиепископу Александрийскому, Святитель Григорий Богослов употребил фразу, ставшую обиходной: «молчанием предается Бог»[28], – руководствуясь именно этим принципом, нельзя просто пройти мимо и по-христиански не обличить греховный поступок человека. Этот поступок приводит не только к личностной деградации необличенного, закрепляющего неверный навык в душе, но и в целом создает общественные проблемы, связанные с беспрепятственностью совершения злодеяний в обществе.

По мысли преп. Иоанна Лествичника, никогда не следует стыдиться «того, кто пред тобою злословит ближнего, но лучше» сказать «ему: «Перестань, брат, я ежедневно падаю в лютейшие грехи, и как могу его осуждать?» Ты сделаешь таким образом два добра и одним пластырем исцелишь и себя, и ближнего. Это один из самых кратких путей к получению прощения грехов, т. е. чтобы никого не осуждать»[29].

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что обличение – это некий инструмент для предотвращения последствий греха человека, который должно употреблять с осторожностью, чтобы не усугубить ситуацию, а напротив, разрешить ее. Полное право обличать имели пророки, те, кто возвещали не свой суд, а Божий.

Субъект, подверженный страсти осуждения, приобретает характерные внешние признаки инфицированности души. Осуждающий не искрится позитивом, а скорее наоборот: проецирует свое внутреннее состояние во внешнюю среду, создавая соответствующие настроения в обществе. Окружающие же, считывая эти флюиды негодования, рефлекторно защищаясь от переизбытка критицизма и негатива, прекращают контакт с раздражителем. В случае невозможности прекращения взаимодействия, например, вследствие закрытого пространства (нахождение в рабочем помещении) неизбежны ссоры и скандалы с последующим коммуникативным саботированием источника отрицательных эмоций. Если же страсть к осуждению обнаруживается у кого-то еще, неизбежны всевозможные коалиции и интриги, влекущие за собой ряд потерь психологического, физического, а также материального характера (душевный мир, здоровье, премии, рабочее место и т. д.).

Священник Анатолий Гармаев в своей книге «Психопатический круг в семье» предупреждает о негативных последствиях неправильного оценивания в семье, в частности, поражение психики у детей, вследствие родительских осуждений: «Обсуждай достоинства и недостатки того, что ребенок сделал, но не достоинства и недостатки его самого. Оценку себя, сознание себя оставь самому ребенку… Когда же совсем маленькие дети, до семи лет, слышат в свой адрес со стороны родителей одни обидные прозвища и клеймящие слова, они начинают воспринимать их как реальное обозначение себя»