Ксир откидывается на спинку дивана и терпеливо ждет. Полуулыбка играет на его губах, образовывая ямочки на щеках. Я то и дело поглядываю в его сторону, вытягивая шею из-за угла примерочной.

Сама не могу понять, почему постоянно ищу его глазами. Наверное, от любопытства. Множество вопросов роится в голове. Откуда у него такая взрослая дочь?

Почему она человек? Сколько ему лет? И, в конце концов, почему он так пристально смотрит на меня, когда думает, что я не вижу?

Об этом я и думаю вместо того, чтобы отвечать на вопросы и предложения Велинды насчет наряда. Вот всегда знала, что любопытство до добра не доведет, но не могу себе запретить думать об этих двоих.

Мою рассеянность быстро замечают и так по-мастерски втягивают меня в разговор с допросом, что аж голова кружится.

– Вот никогда не думала, что доживу до этого дня, – размыто шепелявит женщина, сидя на коленях передо мной и укорачивая легкое вечернее платье жемчужного цвета.

Молчу.

– А вот все же вспомнил про меня, с избранной решил познакомить… – и глядит на меня так хитро.

Ну-ну! Я тоже так могу играть.

– Да? И кто же это? – наивно хлопаю ресничками.

Расхохотавшись, Велинда поднимается с колен и подмигивает мне: Кто бы сказал мне что это могу быть я, смеялась бы громко.

Не могу пока видеть кого-то на места Инара, кажется это из-за темного ритуала. Я доберусь до правды!

– Вы мне очень симпатичны, Лили. Хм-м, и сапожки тоже поменяем, – отвлекается она. – У вас, наверное, сотня вопросов о нашем родстве? Пока папа будет ходить вокруг да около, вы другого встретите…так что лучше я сама все расскажу.

Хочу сказать, что я не из тех, кто придает любимых, но вовремя останавливаю себя. Вышло бы так, словно я убеждаю дочь своего босса в том, что я подходящая для него партия. Вот о чем ты думаешь, Лили?

– … наш дракон нашел меня младенцем. На драконьих землях тогда только началась краткая весна. Они с Императором разминали крылья и остановились передохнуть в Храме на вершине гор. И там на черной промозглой земле лежала я. Маленький комок, надрывающийся от плача, не оставил сильным мира сего ни единого шанса, – Велинда так погружается в воспоминания, что не замечает, как слезы омывают ее щеки. – Казалось, что может быть проще: отдать ребенка в имперский приют или вообще отправить в человеческое королевство, откуда я, скорее всего, и прибыла? Но нет… папа прикипел к брошенному человеческому младенцу! До сих пор не понимаю, что он во мне увидел? Почему оставил? Так что… – порывисто вздыхает Велинда, – в обиду я его никому не дам.

Ее рассказ так трогает меня, что я шагаю к ней и сковываю хрупкое тело Велинды в объятиях.

Не хочу ничего говорить, да и не нужно слов, достаточно молчаливого понимания и поддержки. Женщина отвечает на мои объятия, а я думаю о том, что еще никогда так не радовалась новому знакомству, как сейчас.

Дальше все идет бодрее и веселее. Мы смеемся и шутим как старые подружки или как близкие сестры.

– Снимай! Есть у меня одно платье, которое будто создано для тебя! Мало кто может оценить такую красоту, но ты особенная.

На моих глазах она достает из круглой белой коробки настоящее чудо: платье с бретельками темно-изумрудного цвета, идеально подходящего к русым волосам.

Низ едва закрывает колени, тогда как разрез на боку доходит до середины бедра. Ткань платья струится так, что напоминает жидкий шелк.

C замиранием сердца выхожу в центр помещения.

Прикусываю нижнюю губу и жду драконьего модного приговора.

Хотя нам предстоит всего лишь разоблачить недобросовестного торговца артефактами, но Велинда убеждает меня, что хорошее платье не помешает делу. А кто я такая, чтоб спорить?