– О! уже очнулась. – раздался чей-то голос рядом со мной. – поздравляю вас, лейтенант! Еще бы пол сантиметра и не спасли бы мы вас.

Я разглядела хирурга нашей местной больницы, высокого и стройного мужчину средних лет с добрыми глазами и очень нежными руками. Лицо скрывала марлевая маска. Слапир, кажется, его зовут.

– Спасибо.

– Вы не мне это говорите, а тому парню высокому, курносому с рыжими волосами, он вас притащил, полуживую.

– Марснил…

– Да, кажется так его зовут.

– А мой отец? Капитан Анеллераг.

По мгновенно изменившемуся лицу врача я все поняла.

– Как это случилось?

– Выжившие рассказывали, что он толкнул Масн… Мрас…

– Марснил.

– Ага, его. На вас, но сам… погибли он и еще трое. Остальные эээ… легко отделались.

Впервые в жизни мой мир рухнул. Я была еще после операции поэтому сил было немного, что и спасло меня. Я провалилась в блаженное забытье.

Когда я очнулась большинство раненых уже ходили по «палате». Но тяжёлые воспоминания быстро вернулись и слезы неудержимо покатились из моих глаз. Солдаты с удивлением и пониманием глядели в мою сторону, и о чём-то переговаривались. Я полностью потеряла счет времени.

– Элечка! – послышался знакомый голос.

Мне очень не хотелось никого видеть пока что, но Марснил был настойчив. Он сел на колени у кровати и очень аккуратно и ласково обнял меня. Стоит признать, мне стало чуть легче.

– Я знаю, что ты уже знаешь. – сказал он мне на ухо – искренне соболезную тебе. Он спас и тебя и меня. Но то, что он заминировал путь отступления сорвало планы врага и благодаря подоспевшим подкреплениям… погоди! Не вставай… ты что!

Да, я попыталась встать, пока сама не зная зачем. Но его теплые, нежные, но сильные руки вернули меня в горизонтальное положение. Да и резкая боль тоже…

Не помню, что было дальше. Точнее не все помню. После того как он мне все рассказал, его куда-то вызвали, а я опять уснула. Потом еще неделю не могла встать и вообще хоть как-то пошевелиться, не вызвав при этом приступ острой боли. В середине второй недели стало возможно поворачиваться на бок и на спину. А к третьей я смогла встать. К тому моменту нас уже перевели в городскую больницу, точнее в военный госпиталь при городской больнице. Стояла осень, я прекрасно понимала, что на похороны отца я опоздала. Но точно схожу на его могилу. А пока я пошла к телефону и позвонила домой.

– Мама, привет!

– Элечка! Слава небу ты жива! Я так волновалась! Этот рыжий говорил, что ты ранена сильно, но идёшь на поправку и что к тебе не пускают…

– Не пускают?

– Ну конечно я… я… погоди немн…

– Мама?!

В трубке послышался удар тела об пол… я сбросила вызов и перенабрала номер скорой помощи, назвав адрес, звание и рассказав ситуацию, попросила, чтоб как можно скорее машина мчалась туда…

«Мне очень тяжело писать про эту часть моей жизни, поэтому с вашего позволения я опущу эти две недели полнейшего опустошения, чувства убийственной безнадёжности и… Повторюсь, не судите строго пожалуйста…»

ПЕРВОЕ «ЗНАКОМСТВО»

Я вышла прогуляться, как только закончился дождь, месяц первых снегов только-только начался, а собственно снегом и не пахло. Погода стояла не самая лучшая, но все же было не очень холодно еще. Мне предоставили отпуск по ранению, повысили в звании до старшего лейтенанта и наградили имперской медалью за отвагу. Из приятного вроде все. Я жила одна в родительском доме в котором было невероятно пусто. Как только меня выписали из госпиталя я не знала куда себя деть. Да и в госпитале было не лучше. Поэтому я читала, гуляла, вычищала оружие, которое было дома. Я прекрасно понимала, что не смогу больше тут жить и приняла твёрдое решение продать эту квартиру перед отъездом из затянувшегося отпуска, но пока желающих её купить было не много. И я бы точно сошла с ума, но как не странно, меня спасли навязчивые ухаживания Марснила. Хоть какая-то отдушина. Не то чтоб я их принимала… Но и не отвергала. Сегодня, например, я не хотела его видеть. Хоть и на кануне мы неплохо время провели в театре, давали драму «О художнике». Он проводил меня как обычно, только до подъезда.