Дальше речь пойдет о так называемом «передовом прогрессивном обществе» (это оно гнило), на которое многие эмигранты, так ничего и не поняв, постарались взвалить вину за гибель империи. Ну, а что можно понять, глядя на мир из окна столичной барской квартиры?
Проще говоря, задачка имеет два ответа. Первый: все цвело, но русский народ внезапно кинулся разрушать собственное государство. Почему?
Александра Федоровна, жена последнего императора, честно ответила на этот вопрос. В 1905 году она изронила в письме золотое слово: «Русский народ искренне предан своему монарху, а революционеры, прикрываясь его именем, настраивают крестьян против помещиков и т. д., каким образом, не знаю»2.
Ни один монархист тоже ничего внятного, кроме неких злокозненных революционеров, пляшущих под дудку внешних врагов и смущающих народ, не придумал.
Второй вариант – не ответ, а, скорее, нуждающийся в проверке вопрос: а точно ли все цвело?
Цифра что дышло
В чем заключаются основы сказок о золотой «России, которую мы потеряли»? В попытках доказать, что если бы не революция, то Россия бы – о-о-о! Империя была экономически развитой державой, которую революционеры сперва разорили, а потом снова индустриализировали. А если бы не разорили, так и большевистская индустриализация была бы не нужна, и результаты выше.
О. Тихон Шевкунов. «Вплоть до Февральской революции Россия оставалась одной из ведущих мировых экономик. За время правления Николая II – как нам часто говорят, этого “бездарного, слабого, никчемного” правителя – все отрасли производства росли беспрецедентными темпами».
Темпы роста – вообще интересный показатель. Приведем простой пример, доступный ученику начальных классов. Допустим, есть две страны. В первой имеется один металлургический завод, во второй – десять. Каждая из них построила еще по одному. В первом случае мы получили рост в 100 процентов, во втором – в десять процентов. Какая страна имеет лучшие перспективы – та, в которой два завода, или та, в которой одиннадцать? Правильный ответ: та, в которой два, ведь у нее темпы роста выше.
А это точно так?
Экономика, конечно, росла – было бы уже совсем странно, если бы она оставалась на том же уровне при общемировом росте, но царь-то здесь при чем? Какое отношение он имеет к промышленному росту в стране, где существует свобода предпринимательства? Кому надо было, те и двигали экономику, и кто были эти люди – надо еще разбираться, как и надо разбираться в том, кто что с этой индустриализации получал и что с нее имела держава.
Существует и еще один показатель, непонятно как исчисляемый, но считающийся надёжным – валовой внутренний продукт, он же ВВП.
О. Тихон Шевкунов. «В изданном недавно фундаментальном труде “Кембриджская экономическая история Европы Нового и Новейшего времени” подведен итог… каким в предвоенном 1913 году был пьедестал самых развитых экономик мира. Размеры ВВП представлены в долларах США 1990 года.
Итак:
США – 517 млрд,
Германия – 280 млрд,
Россия – 265 млрд,
Великобритания – 230 млрд,
Франция – 129 млрд,
Италия – 96 млрд».
Все очень мило, но, согласитесь, несколько странно сравнивать страну с населением в 40 млн человек, какой была Франция, и Россию, в которой проживало вчетверо больше людей. В таких случаях используются показатели на душу населения. И вот тут все гораздо более грустно.
Первое место предсказуемо занимают США (5170 долл.). Дальше идут, по убывающей:
Великобритания – 5032,
Бельгия – 4130,
Нидерланды – 3950,
Германия – 3833,
Дания – 3764,
Австрия – 3458,
Франция – 3452,
Швеция – 3096,
Италия – 2507,
Норвегия – 2275,