И кстати, когда в следующий раз в онлайн-беседе или в личном разговоре кто-то сообщит вам, что ему бесконечно скучно, знайте: перед вами человек ленивый и в какой-то степени пустой внутри, не знающий и не умеющий заполнять собственную пустоту. Сообщая всему миру о том, что ему скучно, он ведет себя как потребитель, ищет того, кто придет и сделает его жизнь ярче. Но нельзя наполнить бездонную бочку, так стоит ли тратить ваше время на человека, которому лень потратить немного времени на самого себя?

С Андреем Таня познакомилась шесть месяцев назад. Время до знакомства с ним запомнилось ей не одиночеством, нет. Вокруг нее в реальной жизни или в ее фантазиях всегда присутствовали мужчины. С некоторыми отношения не складывались, и, конечно, пережить неудачи было непросто. Таня компенсировала это тем, что встречалась с ними в собственном воображении. Девушка чувствовала себя в таких «отношениях» настолько комфортно, что в них не было для Тани ничего удивительного. Выдуманный возлюбленный всегда был нежен, добр, заботлив, все всегда складывались идеально, и если между влюбленными и возникали ссоры, они всегда заканчивались бурными примирениями. Это был вполне неплохой вариант, особенно если на горизонте не было никого более реального.

Часто случалось и так, что ухажер не нравился девушке. Было в них что-то неидеальное. Возможно, Таню избаловал богатый опыт воображаемых отношений, но встречаться взаправду с неидеальным она не могла. «Противопоказания» были разные: низкий рост, непрестижная работа (в эту категорию попадали, например, охранники в магазинах, хотя она сама частенько засматривалась на высоких парней в белых рубашках), недостаточный интеллектуальный уровень. Иногда дело решал случай, грубо сказанное слово, неподобающий, на взгляд Тани, поступок или неприятный запах от одежды. Стоило произойти чему-то подобному, и очарование первой симпатии улетучивалось мгновенно. В редких случаях, когда надежда на любовь была уж совсем отчаянной, Таня пыталась воскресить это очарование, искусственно затягивая отношения, хотя в глубине души понимала – на этот раз тоже ничего не выйдет.

А когда уходила надежда, приходила очередная хандра. Тяжелых, болезненных депрессий, когда в прямом смысле нет сил на то, чтобы жить, у Тани не было. Нет, она продолжала ходить на работу, звонить друзьям, даже выбираться с ними по выходным в кино или кафе, но делала это отстраненно, проведя между собой и миром пограничную черту. Все, что она чувствовала, – это бездонное разочарование и усталость. То ли разочарование в своей способности найти счастье отнимало все силы, то ли бессмысленность всех прилагаемых усилий становилась слишком очевидной, но в такие моменты жизнь казалась Тане бесполезной и пустой, и холод от этой пустоты физически ощущался болью в сердце.

Обычно все начиналось ночью или поздним вечером. Вместе с дурным настроением появлялось желание смыть с себя не только прошедший день, но и половину прошлой жизни, с ее ошибками, пустыми надеждами, тщетными попытками что-то построить, которые теперь казались не просто глупыми, но и чудовищно наивными.

Иногда плакать было легко – слезы катились сами, и было даже что-то приятное в этой легкости, в том, как естественно, искренне это давалось. Иногда слез не было. Плакать хотелось, но глаза оставались сухими. Невыплаканные чувства оставляли ощущение незавершенности, неправильности, как будто Таня эту хандру пыталась украсть. Иногда это были не просто слезы – истерика буквально разрывала Таню на части. Она ревела без звука, в своей кровати, будто боялась, что ее могут услышать. Слезы уносили с собой не боль, а силы. Боль притуплялась, теряла яркость, но никуда не уходила.