– Кого-то ищешь? – крикнула она, смущенно улыбаясь. Молодая совсем, в скромном наряде для такого места. Может студентка. Курс второй или третий.

Кенар широко улыбнулся, обнимая брюнетку и притягивая к себе. Он осмотрелся и заметил парочку заинтересованных взглядов в их сторону. Две девицы перешептывались, хихикая точно дурочки. Они явно веселились над своей подругой, жадно вглядываясь в их пару. Словно ждали каких-то действий со стороны Паши, а он хмыкнул и покачал головой. Отцы этих девочек не знали, с кем водятся их дочери.

– Беги отсюда, кролик, пока не сожрали, – крикнул он и шагнул в сторону, оставляя ошарашенную девушку. Будь на его месте Ярослав, то нагнул бы девчонку над унитазом в ближайшем туалете. Неважно мужского или женского.

Через полчаса мокрый Паша явился к бару и устало рухнул на стул, хватая ледяную бутылку минералки, щедро поданную Сергеем. Рогозин рассмеялся, когда Кенар со стоном улёгся на прохладную поверхность, изображая бездыханный труп.

– Ну и видок, – хмыкнул Сергей, трясся шейкером.

– Как пьяная скотина?

– Как после бурного секса, птенчик, – ответил Сергей, наклоняясь к хохотнувшему Паше. Канарейкин непроизвольно глянул на второй этаж и выпрямился.

– Почти, правда, – улыбнулся он.

– Бедные девки, – цокнул языком Сергей. – Они же верят в сказки.

– Все бабы думают, что будут у тебя единственной, – пробормотал Кенар, хлопая себя по карманам, ища пачку сигарет, – как очередь в регистратуре. Думаешь все, а потом приходит следующий пациент с вопросом: кто последний?

Послышались радостные визги и ободряющие крики. Паша с Сергеем повернулись к сцене, куда уже забрался Ярослав. Тасманов шатался, но уверенно шагал ко второму ярусу с клетками, где находились танцовщицы. Они плавно двигались, трясли волосами и короткими кожаными юбками, заставляя всех в зале смотреть на себя с вожделением. Темно-синяя рубашка Тасманова ярко выделялась на их фоне, едва он оказался среди этих очаровательных бабочек.

– Яричка нажрался, – прокомментировал происходящее Сергей, наблюдая за тем, как Тасманов цепляется за прутья и скачет по клетке, точно райская птица, на радость зрителям. – Ненормальный.

– Ненормальные они, – усмехнулся Паша, глядя на друга.

Рогозин только головой покачал и пожал плечами, уже ничему не удивляясь.

Послышался крик с другой стороны бара, а затем звон разбитых бутылок. Сергей резко обернулся, заметив, как какой-то бугай схватил его помощника за грудки, вытаскивая из-за стойки под радостные вопли клиентов.

– Вашу мать! – выругался он, отдавая команду охране подойти к месту происшествия.

Судя по девчачьим визгам, парень склеил чью-то дамы. Несколько бутылок дорогого шампанского стали жертвами мужских разборок, и Сергей с тоской принялся считать убытки. Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. Представители разумного вида принялись скандировать в унисон: «Бей». Народ жаждал хлеба, крови и зрелищ.

– Сейчас начнется. Они разнесут бар, и нам всем пиздец! – схватился за голову Рогозин, понимая, что охрана просто не успеет до них добраться.

Недолго думая, Кенар схватил первый попавшийся бокал и залпом выпил зеленую жидкость, мгновенно пожалев о своем поспешном решении. Горьковатый травянистый вкус осел на языке, а горло опалило огнем. В глазах резко потемнело. Разум, накаченный огромной дозой алкоголя, окончательно с ним попрощался.

– Паха, это абсент! – крикнул Сергей, но не успел.

Канарейкин поднял мутный взор на Рогозина, которого почему-то стало два. Азарт заиграл на струнах нервов, сливаясь с пошлым ритмом попсовой мелодии. Паша чувствовал себя победителем, супергероем, накачанным стимулянтами. Он ловко забрался на стойку, по дороге прихватив бутылку абсента, отпивая еще немного. Почувствовал на себе прожигающий взор, повернул голову и увидел Ярослава, смотрящего на него. Тасманов усмехнулся в свете разноцветных лучей светодиодов, прижимая к прутьям клетки знакомую Паше миловидную брюнетку.