К сожалению, вскоре даже эти наработки были прерваны и преданы забвению.

Так единственный в веках и тысячелетиях раз на него, на это право, как бы по-серьёзному оглянулись, чем дело и кончилось. Дорогу ему в тот период, как и всегда раньше, заслонила своим неприятием официальная юриспруденция.

К стыду нашей современности, нужного внимания оно не удостоено и поныне. Хотя, казалось бы, – давно пора.

Ведь без представлений о естественном праве, представлений грамотных и хорошо усвоенных, не обойтись уже только в силу того, что сама официальная юриспруденция часто не может удержаться, чтобы не исходить из него в своих ориентациях и не позаимствовать в нём чего-нибудь для себя.

Как недостаточно искушённая в его полном «раскладе» и содержании, она часто делает это лишь в целях популизма, кажется, не понимая, что попросту дублирует идеалы и принципы естественного права, вторгаясь не в свою компетенцию.

Вследствие недостаточной обдуманности сущего в предметах заимствования допускается их рассмотрение не в их «природных» значениях, а – как имеющих свойства быть прилаженными «к делу», к практике государственного управления – волевым порядком, искусственно.

Свидетельства подходов такого покроя заметны даже в наиболее значимых международных правовых документах.

Так, во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной ассамблеей ООН 10.12.1948 г., хотя и говорится, что «все люди рождаются свободными и равными в своём достоинстве и правах» (ст.1) и что «всеобщее понимание характера этих прав и свобод имеет огромное значение» (абзац 7 преамбулы), но с правом естественным общечеловеческим эти формулы практически никак не связаны; оставаться в широком обороте в пределах всего человечества им отказано, что следует из этой вот установки:

…необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона…

(абзац 3 преамбулы)

Таковыми (под властью закона) могут быть только права публичные, которые устанавливают государства. Соответственно тому, что государств на земном шаре много, запись их содержания может каждый раз выражаться в отдельных, обособленных вариантах. С принципами права естественного общечеловеческого такое «обращение» лишено смысла.

Элементы невнятного толкования существа и использования незыблемых норм естественного права можно встретить и в Европейской конвенции о защите прав человека и основных правах, принятой Советом Европы 04.11.1950 г.

А в государственных законах отдельных стран эти «зигзаги» и того выразительнее.

Вот что сообщается в ст.2 конституции России:

Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства.

Из желания выглядеть поимпозантнее законодатель не пренебрёг здесь даже «признанием» «прав и свобод» – не только гражданина, но и – человека.

Но о каком «признании» можно тут всерьёз говорить, если нет фактического «признавания» – уже естественного права в целом, как предмета и важного фактора самоурегулированности в человеческом сообществе?

В приведённой статье основного закона РФ, где под правами и свободами человека вроде бы и подразумевается право естественное, но назвать, а, стало быть, и признать его в качестве юридического факта, законодатель не решается, в чём виден его прямой невиннолукавый умысел.

Негативной краски добавляет сюда и стремление государства вослед декларации ООН взять под своё управление нормы естественного права, что заметно по ч.3 ст.55 того же основного закона:

Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты… нравственности…