– Ну?.. – Его вопрос был адресован бородачу. – И зачем вы меня вызвали? Констатировать смерть? Ваш отец мертв уже давно. По моим прикидкам… где-то почти двое суток, не так ли?

Бородач засопел носом, зарыл его во всклокоченную бороду. Двери в спальню были распахнуты настежь, в проеме маячили дородная тетка, которая недавно голосила среди сундуков, а также не менее дородные парень моих лет и весьма ядреная девчонка. Грудь и бедра ее буквально рвали по швам темно-синий летник[7]. Все трое напряженно следили за разговором.

Бородач засопел еще явственнее.

– И теперь чего – все? – хлюпнул он носом.

– Что – все? – Некромант был само терпение.

– Ну все? Ничего уже нельзя сделать?

– Нет. – Мэтр кивнул головой и спокойно загасил свечу, убирая ее в суму. – Поздно спохватились. А чего целителя не позвали?

– Так это… ну… – Бородач выразительно скрипнул зубами. – Не успели…

– Ну ясен пень, – философски пожал плечами мой начальник.

– А вы точно того… ничего сделать не можете?

– В каком это смысле? – Уже направлявшийся к дверям мэтр Куббик остановился. – Воскресить вашего отца? Поздно! Да и не имеет это смысла. Организм изношен, аура и без того истрепанная. Болячка на болячке… Нет, здесь я ничем не смог бы помочь!

Ростовщик вдруг всхлипнул.

– Батюшка! – взвыл он. – Да как же мы без тебя-то теперь? Как же мы жить-то будем? Ведь по миру пойдем без родителя-благодетеля! Ой, да за что же нам такое наказание-то? Да за какие такие грехи-то тяжкие? Ну мы-то ладно, свое вроде как пожили, а детей-то за что? Ведь чада малые, неразумные-е!

Супруга старательно подвывала ему, размазывая слезы по щекам и причитая во весь голос. «Чада малые» (у парня кулаки были размером с мою голову!) тоже горевали, правда, не так отчаянно.

Еще минутку послушав этот вселенский плач, мой начальник стал пробираться к выходу, но был остановлен все еще всхлипывающим бородачом. Его супруга заняла позицию с другой стороны.

– А может, того… ну… чего-нито сделать все-таки можно?

– Я уже сказал, что…

– Да не про то речь! Ну… батюшка мой… того… как помер, – понукаемый красноречивыми взглядами супруги, бородач заговорил решительнее, – так и не сказал, где он кубышку свою запрятал. Мы уж весь дом перерыли – ничего не нашли. Ведь у него триста золотников на черный день было собрано!

Я присвистнул. Шутка ли – целых три сотни! Мне два года можно было учиться на эти деньги в Колледже, да еще оставалось бы на то, чтобы питаться в лучших трактирах столицы и снимать жилье в центре!

– И вы хотите, чтобы я поднял труп вашего отца и он указал, где спрятал золото? – прозорливо предположил некромант.

– Мы не хотим – мы этого требуем! – вылезла вперед тетка, локтями расталкивая домочадцев, встала перед мэтром Куббиком и уперла кулаки в бока. – Это наши деньги! Мы – наследники! У меня дочка на выданье и сына женить надо! Это вон детское приданое! Негоже детей обкрадывать!

«Дети» выразительно хлопали глазами.

– Требовать в ратуше будете, – спокойно произнес мой начальник. – Раньше надо было беспокоиться!

– А теперь чего, поздно уже?

– Да, – кивнул некромант. – Аура сильно расслоилась, собрать ее заново и заштопать практически невозможно. Тело тоже тронуто тлением – на такой-то жаре! – Он выразительно поморщился и помахал ладонью перед носом. – Как вы вонь терпите? Ну мне-то по профессии положено, а вам этими ароматами дышать… В общем, даже если я и сотворю кадавра[8], толку от него не будет никакого. Душа давно покинула тело, и оно уже не помнит, где и что прятало.

Ростовщик и его жена переглянулись.

– Что же, мы без денег остались? – протянул бородач.