– Спасибо, Вова, но давайте лучше другую песню споём? – предложила она детям, возвращаясь в начало салона автобуса и с опаской оборачиваясь на Вовку. Потому что он сразу заявил, что знает ещё много песен, но Света от его творческого энтузиазма была явно не в восторге. На этом Вовкин бенефис закончился. – Давайте споём «Прекрасное далёко»?

Все затянули это «Прекрасное далёко», а я уже сомневался, что ближайшее далёко будет таким прекрасным. По крайней мере, для этого пионерского лагеря. Я прям представил перед собой бабку и что бы она сказала, узнав, что мы с Вовкой едем в пионерский лагерь: «Как у ваших родителей ума хватило отправить вас одних в пионерский лагерь? Вы же оба с приветом». Ей виднее. Может, мы и с приветом, но теперь с пионерским. Это будет наше лето с пионерским приветом.

Автобус под нестройный аккомпанемент нашего седьмого отряда плавно подкатил к воротам пионерского лагеря. За два часа пути мы все успели перезнакомиться и даже поссориться и снова подружиться. Не всех устроило, что меня выбрали командиром отряда.

Примерно через полчаса пути, когда в нашем автобусном концерте наступил антракт, к нам с Вовкой подсели два парня. Нагло согнав сидящих сзади двух активных солистов автобусного хора, они склонились над нами.

– Это ещё ничего не значит, – сказал один из них.

Я не понял, что он имеет в виду, но на всякий случай согласился. Как минимум он был покрупнее меня и явно посильнее.

– Снимай повязку, – продолжил второй.

Хоть я и не рвался командовать этим отрядом, но повязку снимать не хотелось. Она мне успела даже уже понравиться. Не галстук, конечно, но я чувствовал, что каким-то образом проскакиваю этот этап октябрятского бремени, с честью неся звание октябрёнка, и одной ногой стою уже в пионерском ряду.

– Выкуси! – вместо меня ответил Вовка и протянул в их сторону фигуру из трёх пальцев, обозначающую именно то, что он имел в виду.

Они посмотрели на Вовкину фигу и перевели взгляд на меня. Я логично предположил, что бить будут меня, а не хозяина фиги.

– У него чёрный пояс по боксу, – не унимался Вовка.

– Заткнись, – я толкнул его в бок, понимая, что он только ускоряет мой вылет из рядов пионерии, в которые я начал бодро шагать.

Тут автобус остановился.

– Вынужденная техническая остановка, – объявила вожатая Света. – Можно выйти из автобуса и размяться, но никуда не отходить. Через несколько минут поедем.

Задиры хитро прищурились и сказали, что это хороший повод посмотреть на мой чёрный пояс.

– По боксу, – засмеялся второй.

Если бы у меня действительно был чёрный пояс, думал я, и не важно какой, даже от халата, то единственное, для чего он сейчас пригодился бы, так это только для того, чтобы придушить им Вовку. С такими жуткими мыслями я выходил из автобуса. Вовка же остался на месте. Сам наворотил дел, а теперь в кусты.

– Да мне что-то не хочется разминаться, – ответил он на мой немой вопрос, когда все потянулись к выходу, и отвернулся к окну.

– Предатель и трус, – процедил я сквозь зубы в ответ и поплёлся за всеми.

Не успели мы выйти из автобуса, как претендент на мою повязку схватил меня за рукав и потащил за автобус. Второй сказал, что останется на стрёме.

Несмотря на моё заочное обладание чёрным поясом, коленки мои пытались подогнуться раньше времени, и только сильная рука Шурика (а его, как оказалось впоследствии, звали именно так) держала моё неуверенное тело в вертикальном положении.

– Ну что? Сам снимешь или тебе помочь?

Мы стояли за автобусом, и я думал уже: «Чёрт с ней, с этой повязкой. Что я так вцепился в неё?» Но остатки внутреннего несогласия с этой ситуацией ответили: