Петя и сам не заметил, как размечтался, что будет по-мужски наставлять своего Сорванца и помогать хрупкой девушке ремонтировать новую игрушку. Манька обязательно оценит.

Своего Сорванца? Нет, свою Маню!

– Петя, ты не заболел? – робко потормошила улыбавшегося, как чумной, Петю озадаченная библиотекарша.

– Спасибо, говорю, – воскликнул тот радостно и громко чмокнул её в мигом ставшей розовой от смущения и удовольствия щёку.

До водокачки и до магазина в тот день Петя так и не дошёл.

Благодаря новому помощнику, быстрому, но величественному Юпитеру, Манька Сорванец переделала все свои дела до обеда: сняла со сберкнижки семьсот рублей, купила парочку канистр и бензина, торцевой ключ, насос и набор новых отвёрток, а напоследок заехала к местной самогонщице за бутылкой.

– Вероника, вечером приходи! И наших созови. У меня праздник, – притормозила она возле открывшей рот от удивления Вероники Пановой, когда делала по посёлку круг почёта.

Больная Вероника, вяло бредущая в фельдшерско-акушерский пункт, даже забыла о том, для чего отпросилась с работы. Мучавшая её тошнота и боль в животе мигом отступили.

– Наследство? – приподняла Панова левую бровь и завистливо сверкнула красивыми глазами.

– Чё-то вроде того. Дальняя родственница, – Манька глубокомысленно подмигнула.

Несмотря на то, что одноклассница Маньки Вероника хорошо училась в школе, вела более-менее приличный образ жизни и никогда не воровала, в селе её никто и никогда не любил так, как нечистую на руку, но талантливую Волкову. Даже родители Вероники восхищались золотыми руками девушки-сироты и нахваливали ту к месту и не очень, ставя прилежной дочери в пример.

– Решено, выйду замуж за уголовника, научусь плохому и тоже буду воровать, – шмыгнула носом Панова и болезненно охнула – её живот снова скрутило мучительным спазмом, – Ой, мать моя.

Но счастливая Манька охов несчастной подружки не услышала. Она уже весело мчалась навстречу судьбе-злодейке, проносясь на всех парусах по центральной улице. Той самой улице, на которой обмер на несколько мгновений самый красивый парень совхоза «Колоски» и всего Советского союза Пётр Рукавица. Конечно же, Маня сразу приметила его, стоящего на обочине с открытым ртом, но лишь задрала свой и без того вздёрнутый нос, делая вид, что с Петькой не знакома.

Сорванец вернулась домой, поставила разогревать вчерашний борщ на газовую плиту, нарвала случайно выросшего в огороде залётного укропа, нарезала толстыми кусками ржаной хлеб и собралась обедать. Только расположилась за столом в тени раскидистой яблони, с любовью поглядывая на расположившегося неподалёку красавца Юпитера, как колокольчик, возвещавший о том, что кто-то открыл калитку, звонко зазвенел.

– Чё-то вы рано, девчат, – весело пожурила Манька, отправляя в рот солидный ломоть хлеба, и тут же поперхнулась – из-за угла на неё радостно и восхищённо поглядывал сияющий потусторонним светом, отчаянно красивый и модный Петька Рукавица, – Ой, – она отчаянно закашлялась.

– Постучать по спинке, Маня? – незваный гость заметно растерялся, но быстро взял себя в руки и поспешил на помощь, пытаясь реализовать озвученное.

– Чё надо? – перепуганная его возмутительным панибратством Манька только, что бежать не кинулась, – Уйди!

На её удивление вредный и несговорчивый Петька послушался и застыл с занесённым кулаком, как чурбан.

– Прости, Маня, что испугал, – тихо повинился он и с досадой опустил руку, – Не хотел.

– Чё пришёл-то? – девушка немного приободрилась. По всем признакам, Петька пришёл с миром, и, скорее всего, виной тому её ночное желание. Мотоцикл есть, сберкнижка тоже, осталось лишь обзавестись мужем и дело готово. Вот, Дьявол! Всё в его власти, даже сердце самовлюблённого эгоиста.