Вучетич рассказал о некоторых подробностях проектирования и сооружения известного ныне всем тридцатиметрового бронзового воина-освободителя. Толчком к творческим поискам послужила его беседа с маршалом К.Е. Ворошиловым в августе 1945 года. Климент Ефремович подсказал: “Недавно Потсдамскую декларацию победителей от имени советского народа подписал товарищ Сталин. Значит, в центре ансамбля-памятника должен быть он – во весь рост из бронзы с изображением Европы или глобусным полушарием в руках”.

Вучетич довольно быстро выполнил данный ему заказ, но в душе не совсем остался доволен собой. Сделал несколько заготовок в глине: “Солдат-победитель со знаменем”, “Солдат с автоматом!..” Несколько рассказанных ему случаев о спасении немецких детей окрылили художника на новый творческий поиск, и он создал скульптуру “Солдат с ребёнком на груди”. Когда видоизменил её, обогатил содержание, то получилась скульптурная композиция “Воин-освободитель”.

Старательно вылепил этого богатыря-воина и поставил рядом с генералиссимусом. Вначале в мастерской, а потом в одном из залов Московского Кремля.

Члены художественного совета сосредоточили свое внимание на полутораметровой скульптурной фигуре генералиссимуса, фигуру солдата с девочкой на груди будто не замечают. Но вот появился И.В. Сталин. Не торопясь, прошел вокруг стола, на котором стояли эскизы, повернувшись к скульптору, спросил:

– Слушайте, Вучетич, вам не надоел этот… с усами? – он нацелился мундштуком трубки в лицо полутораметровой фигуры.

– Это пока эскиз, – попытался кто-то заступиться за скульптора.

– Автор был контужен на фронте, но не лишен языка, – прервал того Сталин и устремил взгляд на фигуру под целлофаном. – А это что?

– Это тоже эскиз, – ответил Вучетич.

– Тоже и… кажется, не то же, – заметил Сталин. – Покажите…

Вучетич снял целлофан с фигуры солдата. Сталин скупо улыбнулся и сказал:

– Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина на высоком могильном холме… Так и порешили… Пусть этот великан в бронзе, победитель несет на своей груди девочку – светлые надежды народа, освободившего мир от коричневой чумы»[64].

На этом месте планировалась статуя Сталина

Как мы помним, Иосиф Виссарионович отказался праздновать своё 55-летие. 60-летие Сталина совпало с советско-финляндской войной, а 65-летие – с Великой Отечественной, устройство помпезных празднеств в те годы было неуместным. Однако и в 1949 году Сталин был против пышных торжеств по случаю своего 70-летия, с большой неохотой поддавшись на уговоры соратников:

«Сталину сообщили, что члены Политбюро высказываются за то, чтобы широко отметить семидесятилетие со дня его рождения. Иосиф Виссарионович категорически возражал.

– Думаю, – сказал Поскрёбышев, – что Политбюро всё же примет такое решение, и товарищу Сталину придётся подчиниться. Ведь его юбилей, по замыслу Политбюро, имеет большое политическое значение: во-первых, для усиления влияния коммунистических, рабочих партий на массы, и, во-вторых, это прекрасный повод для того, чтобы лидеры всех коммунистических и рабочих партий собрались в Москве, а там, сами знаете, какие актуальные вопросы они обсудят. Сталин не может игнорировать эти обстоятельства, он должен будет дать согласие…

Поскрёбышев попытался заговорить о предстоящем юбилее, но Сталин не терпящим возражений тоном остановил его:

– Изберите другую тему. Больше об этом… не заговаривали.

Несмотря на возражения Сталина, Политбюро приняло решение о праздновании его семидесятилетнего юбилея. Был образован юбилейный комитет во главе с Н.М. Шверником.

Юбилей широко отмечался 21 декабря 1949 года»