Сразу же после провозглашения курса на внешнюю открытость в Китай хлынул поток потребительских товаров, произведенных на Тайване, в Гонконге, Японии и других странах; для китайских потребителей они были в новинку. Чтобы противопоставить данный этап в политике внешней открытости тому, что был несколькими годами ранее, при Хуа Гофэне, экономисты используют следующие термины: «поддержка экспорта» vs. «импортозамещение». Стимулирование экспорта в последующие десятилетия стало центральным пунктом экономической реформы. Новый подход отличался от «скачка вовне», сводившегося к импорту западных технологий и наращиванию производственных мощностей в Китае с тем, чтобы самостоятельно производить современные средства производства и потребительские товары. Однако традиционное противопоставление «стимулирование экспорта против замещения импорта» скорее скрывает, чем выявляет решающее различие. Когда Китай совершал «скачок вовне», импортные западные технологии предназначались для нескольких специально отобранных государственных предприятий; когда же страна начала поддерживать внешнюю торговлю, последние достижения науки и техники, воплощенные в импортировавшихся товарах широкого потребления и продукции производственно-технического назначения, стали достоянием всего общества.

Распространение знаний в эпоху политики стимулирования внешней торговли и закрытость в эпоху «скачка вовне» – вот что определяло успех или неуспех начинаний. Не подлежит сомнению, что, пойдя по пути стимулирования экспорта, Китай сумел извлечь выгоду из своих сравнительных преимуществ. Однако главным достоинством новой политики было то, что она оказала долгосрочное влияние на распространение и накопление знаний, особенно в сфере современной науки и технологий, а это выходит за рамки статичной логики сравнительных преимуществ.

Когда в конце 1970-х годов Китай взял курс на открытость, он сильно отставал от Запада в технологическом отношении. Как только китайцы получили возможность наверстать упущенное, они тут же воспользовались ростом экономической эффективности, произошедшим благодаря преодолению технологического разрыва между Китаем и Западом. Китай рано или поздно должен был стать капиталистическим, как предсказывал Стивен Чунг (Cheung [1982] 1986). Но никто не знал, как пойдет этот процесс.

Мало кто мог предположить, что Коммунистическая партия Китая будет в конце концов привержена рыночной экономике. Однако сегодня общепризнано, что идея перевести экономику страны на капиталистические рельсы принадлежала именно правительству. Какие конкретные шаги предприняло китайское руководство, чтобы осуществить столь радикальные преобразования?

Ответ следует искать в коммюнике, опубликованном в последний день работы исторического Третьего пленума ЦК КПК 11-го созыва, который проходил в Пекине с 18 по 22 декабря 1978 года. Этот пленум стал поворотным моментом в истории Китайской Народной Республики, положив начало постмаоистским экономическим реформам. Хотя коммюнике обходит стороной допущенные Мао ошибки, в нем с необычайной откровенностью говорится о прошлых неудачах партии и о целях экономической реформы[75].

В коммюнике было четко указано, что «необходимо перенести центр тяжести всей работы партии и внимание китайского народа на осуществление социалистической модернизации» (Ibid., 459). Это подразумевало отказ от доктрины классовой борьбы, которой Мао следовал на протяжении нескольких десятилетий и которая привела к преследованиям миллионов партийцев, госслужащих и интеллектуалов. Авторы коммюнике признавали, что маоистская политика обусловила «ряд проблем в сфере экономического положения городского и сельского населения, которые долгие годы оставались неразрешенными» (Ibid.). В документе также говорилось о необходимости материального вознаграждения. В отличие от Мао Цзэдуна, считавшего, что рабочих и крестьян мотивирует главным образом революционный энтузиазм, авторы коммюнике на первый план выдвинули материальную заинтересованность. «Следует шаг за шагом повышать благосостояние городского и сельского населения, опираясь на рост производства. Необходимо решительно бороться с бюрократическим чванством, позволяющим не замечать насущных экономических проблем, с которыми сталкивается народ» (Ibid., 460). Если бы не эти изменения в политике партии, Дэн Сяопин едва ли выступил бы со своим знаменитым лозунгом «Пусть сначала разбогатеет часть населения».