Я взял карандаш и вычеркнул из рукописи большую часть философских рассуждений и отдал ее печатать машинистке. Из семисотстраничной рукопись превратилась в стостраничную. Однако читать её стало не намного легче. Она казалась «рваной», стиль изложения сделался неровным. Тогда я не поленился переписать рукопись от начала до конца. Стало ясно, что требуется добавить описание истории семейства Ротшильдов. Я сделал это, стараясь опираться на известные факты, которые можно найти в биографиях знаменитых банкиров. Собирая уже обновлённую рукопись, я позволил себе кое-где лирические и исторические отступления.

Потом я озаглавил рукопись. Не мудрствуя, назвал её «Как ограбили Ротшильда» и отнес издателю. Издатель, увидев название, пришёл в восторг. Он торопливо прочёл рукопись, добавил в название слова «История любви» и отдал в набор. Роман (а если угодно, повесть или рассказ) вышел под моей фамилией.

Во-первых, я всё-таки изрядно потрудился для того, чтобы рукопись, по воле случая попавшая ко мне, стала удобочитаемой: сокращал, переписывал и дополнял разными полезными сведениями.

Во-вторых, я не знаю имя и фамилию NN – настоящего автора, чтобы присоединиться к нему соавтором.

И в-третьих, я честно рассказал историю рукописи, дабы NN (или его потомки, если таковые объявятся) не обвинили меня в краже, как Иегуда бен Тимон мог бы обвинить в этом Жана Пьера Бриссо, а тот Прудона, и как совершенно справедливо Ротшильд обвинил в краже молодого человека приятной наружности.

Не стану следовать совету умудрённого опытом Квинта Горация Флакка, не буду отбрасывать начало и рассказывать сразу со средины. Люблю Горация, но странною любовью – рассудок мой подсказывает иное. У Горация, поэта несомненно талантливого, но беспечного, всего достигшего писанием совершенных стихов, нравившихся Меценату, попадаются, как выразился один из героев Гоголя, зернистые мысли, и в этом легко убедиться, взяв любое собрание латинских афоризмов. Там Гораций на каждой странице. Но должен же кто-то пренебречь его мудростью. Пускай этим «кто-то» буду я и поэтому начну повесть с самого начала, даже заглядывая в предысторию, а уж до середины доберусь попозже, и, надеюсь, вместе с тобой, мой нетерпеливый читатель.

Прежде всего нужно хотя бы в общих чертах описать главных героев. То есть Ротшильдов, это ведь у них молодой человек приятной наружности, одобряемый прекрасной Жоржеттой, так элегантно похитил тридцать миллионов франков. Легкомысленный читатель вправе воскликнуть: «Нет, нет, погоди, не лучше ли начать с молодого человека приятной наружности и прекрасной Жоржетты? Ведь на первый взгляд они куда более симпатичны и привлекательны, чем какие-то Ротшильды!»

«Э нет, – поначалу отвечу я легкомысленному читателю, – это так кажется только именно на первый взгляд. Но стоит как-нибудь поразмыслить и желательно поразмыслить логически, взвешивая на весах разума всё, что поддается взвешиванию, и сразу возникает вопрос: а не будь на белом свете Джеймса Ротшильда с его сейфами, в которых надёжно хранились тридцать миллионов франков, у кого бы молодой человек приятной наружности их похитил, как бы его ни умоляла сделать это прекрасная Жоржетта?»

Поэтому начну всё-таки с Ротшильдов.

А кроме того, меня всегда занимает вопрос о нравственности.

Чтобы дать возможность читателю, жаждущему высоких истин и разного рода нравоучений, не задумываясь проглотить рассказ о том, как ловко молодой человек приятной наружности, вспоминая о прелестях Жоржетты, открыл ключами Ротшильда его же сейфы и без трудов праведных легко и даже с некоторым изяществом уменьшил состояние не в меру доверчивого банкира на тридцать миллионов, я недрогнувшей рукой вычеркнул из первоначальной рукописи почти все философские рассуждения.