Наверное, Анна слегка задремала или уснула, потому что шее больше не было горячо, а мама разматывала бинты.

– Как поживает бедный толстенький поросеночек? – спросила мама.

– Толстенький поросеночек? – слабо отозвалась Анна.

Мама осторожно дотронулась до одной из распухших желёзок Анны.

– Вот толстенький поросеночек, – объяснила она. – Это самое неприятное. Другой чуть лучше. Будем считать его тощеньким поросеночком. А здесь вот – маленький розовый поросеночек. А этот – самый крошечный поросеночек. А как мы назовем вот этого?

– Фрейлейн Ламбек, – ответила Анна и засмеялась.

Она была так слаба, что смех ее больше походил на кудахтанье. Но мама очень обрадовалась. Она опять поставила Анне на шею припарку, но в этот раз все было не так неприятно: мама то и дело шутила по поводу толстенького и тощенького поросеночка и по поводу фрейлейн Ламбек. Хотя желёзки Анны стали немного лучше, температура еще держалась. Когда Анна просыпалась, то чувствовала себя в целом неплохо, но к обеду у нее опять начиналось головокружение, а к вечеру все путалось и расплывалось. В голову приходили непонятные мысли. Ее пугали рисунки на обоях, она боялась оставаться в комнате одна. Однажды мама спустилась вниз за ужином, а Анне вдруг показалось, что комната стала сжиматься. И сжималась все больше и больше – пока Анна не закричала от страха, что ее сейчас раздавит. Хорошо, что вернулась мама с ужином на подносе… Доктор сказал: «Скоро это должно пройти».

Однажды Анна лежала, рассматривая шторы. Мама как раз их задвинула, потому что стемнело, и Анна разглядывала складки. Накануне вечером ей там привиделся страус. И чем выше поднималась температура, тем отчетливее он становился, пока в конце концов Анна не заставила страуса разгуливать по комнате. Она надеялась, что на этот раз у нее получится слон. И тут в другом конце комнаты послышался шепот. Она с трудом повернула голову. Папа с мамой сидели рядом и читали письмо. Анна не слышала, что сказала мама, но по голосу поняла, что мама сильно расстроена. Папа убрал письмо и взял маму за руку. Анна все ждала, что папа уйдет, но папа не уходил, а все сидел и сидел в комнате и держал маму за руку. Анна смотрела на них, пока не устали веки и ей не пришлось закрыть глаза. Шепот стал еще тише. Почему-то он действовал успокаивающе, и Анна, прислушиваясь, заснула.

Когда она проснулась, то сразу же стало ясно: она проспала очень долго. И было и еще нечто странное, но Анна не понимала, что именно. Комната тонула в полутьме. Светильник горел только на столе, за которым обычно сидела мама. И Анна подумала, что мама, должно быть, забыла выключить лампу, когда пошла спать. Но мама еще не ложилась. Они с папой по-прежнему сидели рядом, и папа держал маму за руку, а в другой руке держал сложенное письмо.

– Привет, – сказала Анна. – Я чувствую себя как-то непривычно.

Мама и папа подошли к кровати, и мама положила руку Анне на лоб, а потом поставила ей термометр. Когда пришло время проверить температуру, мама, казалось, не верит своим глазам.

– Нормальная! Впервые за четыре недели!

– А остальное – ерунда, – сказал папа и скомкал письмо.

После этого Анна пошла на поправку. Постепенно толстый поросеночек, тощий поросеночек, фрейлейн Ламбек и остальные похудели, и шея Анны перестала болеть. Анна начала есть и читать. Приходил Макс, и они играли в карты, иногда – вместе с папой. А вскоре Анне разрешили вставать с кровати и какое-то время сидеть на стуле. Без помощи мамы Анна еще не могла ходить даже по комнате, но счастьем было уже и то, что можно сидеть у окна на стуле и нежиться в теплых лучах солнца.