Секрет прост. Моя психика считает, что все, кто вдруг резко становятся для меня недосягаемы, возможно, умерли. Так когда-то родители ушли и не вернулись и уже не ответят никогда. Поэтому, стоит только потерять контакт, внутри поднимается неконтролируемая волна страха, что это навсегда.

***

Чего я никогда не могла подумать, так это насколько приятным в общении может быть интроверт. Когда мы только познакомились, его нелюдимость и немногословность пугала меня. Он казался угрюмым, и невозможно было понять его настроение. Но при «ближайшем рассмотрении» он оказался очень остроумным, заботливым. Прекрасным собеседником, причём как я люблю: достаточно начитанным.

При всей разности наших профессий нам всегда было о чём поговорить. А учитывая то, как он слушал, я могла рассказывать и рассказывать без остановки. Лучше пары не найти, чем флегматик-интроверт и холерик-экстраверт. Самое главное – не тащить его постоянно к друзьям и не заставлять делать то, что он не любит. Тогда в ответ он раз в году сходит с тобой на день рождения к подруге и даже сводит в ресторан.

За многие годы жизни в своём внутреннем мире я привыкла, что на внешний можно повлиять только серьёзным напором. Ждать милостей от природы не стоит. Поэтому форсировала события и старалась делать так, как мне казалось верным по ходу пьесы. Ведь в моих фантазиях герои поступали так, как мне хотелось. Думалось, что и в жизни так будет. И даже неудачный предыдущий опыт отношений и работа с психоаналитиком не смогли одномоментно выкорчевать из меня этот способ жить. Поэтому, встретив человека, с которым у меня случилась НАСТОЯЩАЯ близость, отличная от всех предыдущих и даже немного пугающая, я не собиралась сдаваться.

***

Мы встречались два месяца. Он планировал ехать куда-то в отпуск, а я намеревалась провести этот отпуск вместе с ним. Он был несговорчив, нерешителен. Я – настойчива и убедительна. Он порой пропадал где-то и говорил, что ещё не может решить, куда потратить неделю отпуска. Я же замутила отличный вариант: корпоративный проект, над которым я работала в Москве, имел такой успех, что сотрудники филиалов нашей компании потребовали проведения фотосессий у них тоже (айтишники любят не только компы, но и творческие активности). Поэтому меня не могли не отправить по работе в Минск. Можно было бы поехать вместе на несколько дней раньше и совместить командировку и отдых. Он неожиданно легко согласился. Сказал, правда, что на всю командировку не останется, так как уже договорился встретиться с другом в Питере, куда он собирается на несколько дней, разбив свой отпуск на две части.

Ну, это уже победа – почти три дня вместе! Такого у нас ещё не было. Мы договорились встретиться у моей работы, так как я ехала на съёмки с большим чемоданом.

Я переживала, что что-нибудь случится, и он в последний момент не приедет. Пока я не увидела его у выхода метро, меня всю колотило изнутри. Прошло уже несколько лет после жизни с Глебом, но я так и не разучилась бояться того, что тебя могут обмануть на пустом месте. Без всякой логики и оправданий. А может, я всё ещё внутренне помнила уход родителей, и каждый раз, когда происходило что-то значительное для меня, я волновалась, что всё вдруг резко закончится и пойдёт не так, как думаешь.

На перроне он дёргался, нервничал и жутко тормозил, роясь в сумке в поисках документов. Я уже поняла, что неторопливость и нерешительность – его обычные состояния. Со своим холерическим темпераментом я смотрела на его флегматичные движения, как на кадры замедленной съёмки. Но была так счастлива, что без раздражения, весело заскочила в вагон. Оглянувшись, увидела, что он наконец нашёл паспорт, с билетом всё окей. Ура! Мы едем!