В таком состоянии в начале декабря 1941года, нас грузят в эшелон и бросают полным ходом, без остановок, к Москве. Прибываем мы на какой-то вокзал прямо в Москву. Морозы стоят страшные. В теплушке холодно, хотя в каждой установлена «буржуйка».

Чугунная печурка, которую топят 24 часа в сутки, возле нее тепло. Мы спим в шинелях и сапогах, всё же к утру покрываемся инеем. Хлеб дают на вагон буханками, а он как кусок гранита. Чтобы разделить на каждого, его рубят топором.

В малой, двухосный теплушке, четыре полки. Если всем лечь на один бок и плотно прижаться друг к другу, то на полке помещается 8 человек. Всего в таком вагоне 32 человека.

В четырехосных – в два раза больше.

Пару дней жили, не выходя из вагонов, ожидая, что нас бросят в бой. Но как? Ни знаний, ни оружия.

Неопределенность, неясность, безделье, холод. Не скажу голод, но желание поесть не лучшее состояние человека.

Каких только разговоров не наслушаешься! Батарея у нас многонациональная. Вот один из таких обсуждаемых вопросов. Был такой краснофлотец Рыбалко. Крупный плечистый, круглолицый, уверенный в себе парень. Украинец. Вот он говорит:

– «А сколько у нас в батарее украинцев?», далее по другим национальностям. Начали разбираться и закончили опять-таки выводом Рыбалко:

– «Да, батарея у нас многонациональная. Вот только евреев нет. Они не воюют».

Я ехал в этом же вагоне. Батарея моя. Отношение ко мне к этому времени установилось уважительное. Вмешиваюсь в беседу.

И хотя всегда говорил по-русски, обращаюсь к Рыбалко на украинском языке:

– «А чому ты гадаеш, Рыбалко, що у нас нема евреив?». Он, несколько удивился вопросу на украинском языке, но отвечает мне тоже по-украински:

– «Товарищу старшина, а дэ вы их бачылы? Покажтэ мэни, хочь одного!» Все заинтересовано слушают наш диалог. Что я ему отвечу. Я перехожу на русский и говорю:

– «А я? Смотри. Видишь? И воевать будем вместе!». Немая сцена в вагоне. В полной тишине заикающийся голос Рыбалко:

– «Но як же так? Не може буты. Вы це нагадалы!».

На фронт

Пока мы стояли на железнодорожных путях, на фронте под Москвой произошли знаменательные события. Впервые с начала войны немцев разбили и заставили их отступить.

Справились без нашей 85 Морской бригады.

А нас, в этом же эшелоне, не высаживая, не вооружая, бросают на Карельский фронт.

Для ясности напомню общую обстановку в стране, перед началом войны. Общая численность Вооружённых Сил к июню 1941 года составила более пяти миллионов человек. В западных приграничных округах было 170 дивизий (стрелковые, кавалерийские, танковые, моторизованные) и две стрелковые бригады. Это 2 680 000 человек. 1800 тяжелых – «КВ» и средних танков Т-34. Много легких, устаревших танков, орудий и минометов. Самолетов 37500 из них новых типов 1540. Когда началось вторжение немцев, советские войска были рассредоточены на территории от Баренцева до Черного моря. Общая протяженность фронта составляла 4,5 тыс. км, в том числе 1125 км приходилось на морские побережья, прикрывавшиеся Военно-Морским Флотом. Северный, Балтийский, Черноморский флоты насчитывали 220 000 человек, 182 корабля основных классов – 3 линкора, 7 крейсеров, 45 лидеров (это класс корабля) и эсминцев,127 подводных лодок.

Фашистская Германия, захватив к этому времени многие европейские страны – Чехию, Францию, Бельгию, Австрию, Польшу, почти всю их технику, и вооружение использовала для вооружения своей и без того хорошо вооруженной и отмобилизованной армии. Таким образом, соотношение сил складывалось не в пользу Красной Армии.

5 декабре 1940 года на очередном секретном совещании штаба вермахта, его участники, не сомневаясь заявили, что война против СССР будет завершена в течении 8 недель. Была составлена директива за №21 от 17.12.40 года, подписанная Гитлером, названная «Операция Барбаросса».