Виктор Петрович ощутил мгновенный приступ дурноты, как будто бы в сердце ему воткнули длинную тонкую стальную иглу и стали её аккуратно проворачивать из стороны в сторону, испытывая его на крепость. Сын Виктора Петровича находился под следствием, это была его (Виктора Петровича) постоянная и ноющая боль.

…и в случае успеха нашего совместного предприятия я смогу посодействовать ускорению процесса его освобождения. Новой России нужны горячие неравнодушные молодые люди, каким, несомненно, является ваш сын. Это минимум того, что я могу и должен сделать для человека, спасшего жизнь моему отцу…

Виктор Петрович почувствовал глубокую тоску – человек, стоявший перед ним, был опытным манипулятором и оказывал на Виктора Петровича мощное давление, используя традиционное сочетание кнута и пряника. Что делать в такой ситуации: вежливо отказаться и оставить Васю (сына) гнить в тюрьме? Согласиться и в очередной раз быть обманутым?

– Отдаю должное вашему уму, дорогой Виктор Петрович, поскольку вижу нотку сомнения в ваших глазах и чувствую невысказанный упрёк: а не проходимец ли он? Не обманут ли меня опять? Да! Гарантий у вас нет никаких, вы действуете на свой страх и риск, поскольку дело очень щекотливое, с моей стороны могу пообещать неограниченные материальные ресурсы и возможность ссылаться на меня в случае возникновения затруднений, хотя, – за этим последовала тонкая ироничная улыбка, – моя репутация настолько плоха как среди правых, так и среди левых, что использование моего имени может вам только навредить. Вот вам номер моего телефона, звоните в любое время, всегда готов вам помочь. Очень приятно было с вами пообщаться, очень!

Хозяин кабинета мягко, но настойчиво проводил Виктора Петровича до двери и захлопнул за ним дверь. Виктор Петрович вышел из особняка и с наслаждением вдохнул морозный воздух. Водитель услужливо приоткрыл перед ним дверь лимузина, но Виктор Петрович коротким жестом отказался от его услуг – пройдусь, спасибо. Морок, навеянный энергичным хозяином кабинета, никак не хотел рассеиваться. «Что от меня хочет этот человек?» – этот вопрос терзал Виктора Петровича. Очевидно, что за его словами скрывается какой-то злой умысел, какой-то коварный план… но какой? Человек циничный, абсолютно беспринципный, и никакого дела до судьбы левого движения ему нет. Да и левого движения нет. Есть отдельные маргинальные группки, ни одна из которых не в состоянии объединить вокруг себя сколько-нибудь значимые народные массы.

Виктор Петрович вышел на Пречистенку и неспешно дошёл до Комсомольского проспекта. Здесь, в здании Союза писателей, находилась редакция газеты, руководитель которой был широко известен как «соловей Генштаба», певец советской технократии, сторонник идей русского космизма… Страстный оратор, гениальный писатель, уникальный мыслитель, мечтающий органично соединить Белую и Красную Россию, осуществить прорыв к вековой русской мечте, воплощённой в проекте «Бурана», именно к нему следовало обратиться за советом в данной ситуации. Кто, как не он, знает расстановку сил в современном левом движении?

Виктор Петрович вошёл внутрь здания, прошел мимо седобородого, иконописного вида старца, торгующего православной и эзотерической литературой, повернул налево и оказался в прокуренном коридорчике, ведущем к кабинету Писателя. Виктор Петрович пошёл прямо к кабинету, но был остановлен окриком из комнатушки, находившейся слева от коридора. Пол комнатушки был густо уставлен исполнившими своё предназначение винными и пивными бутылками. За компьютером сидел мужчина с длинными немытыми волосами и худым аскетичным лицом, похожим на сушёную сливу. Мужчина выставил в сторону Виктора Петровича грязный указательный перст и строго спросил: