Что, блин, с этими парнями не так? Или что-то не так со мной?
Взгляд выхватывает собственное отражение в огромном зеркале, почти во всю стену. Полумрак коридора не позволяет разглядеть все свои недостатки, и я подхожу ближе. Вглядываюсь в густую каштановую косу своих волос, доходящую до пояса, обвожу глазами широкие скулы, смотрю на пухлые губы...
А ведь их могли бы сейчас касаться другие губы в жадном поцелуе!
- Хм, тоже прихожу к выводу, что пялиться на себя в зеркало лучше, чем общаться с тем придурком.
Дэн.
Губы вновь начинают дрожать от сдерживаемых слёз. Ему не понять моих страданий, он никогда не мучился от дефицита внимания у противоположного пола.
- Я сваливаю, - киваю самой себе и смотрю на него через отражение.
Денис сужает глаза, словно пытается увидеть то, что я скрываю и подходит ближе. Обнимает со спины и, уложив подбородок на моё плечо, слегка раскачивает нас:
- Колись, Мартышка. Что тебя расстроило?
- Ничего, - буркаю я.
- Дарина, - произносит он моё имя так, словно уже всё знает, но хочет обо всём услышать от меня. Таким приёмом частенько пользуется мой отец, добавляя в свой взгляд родительскую строгость, когда уже знает, где я в очередной раз провинилась.
- Этот мудак-волейболист не дождался меня и засунул свой язык в рот какой-то блондинке, - тихо признаюсь я.
- И-и-и? - вздёрнув брови тянет Денис, а затем фыркает: - Или ты хотела, чтобы его язык залез в рот тебе?
- Представь себе! - шиплю я, теперь уже сама щурясь на него.
- Глупая Мартышка, - криво улыбаясь, распрямляется Дэн и сжимает пальцами мои плечи: - Пусть он катится на все четыре, раз не оценил по достоинству твоё общество.
- Ты не понимаешь! - восклицаю я, с каждой секундой теряя терпение. - Я могла бы сейчас целоваться, а вместо этого неудачницей потащусь домой! Вот скажи: что со мной не так?
- Всё с тобой нормально.
- Тогда почему парни предпочитают целовать других?!
Денис как-то судорожно втягивает в себя воздух и, закатив глаза, резко разворачивает меня лицом к себе. Секунду буравит моё лицо странным взглядом, а затем обхватывает ладонями мои скулы и, быстро склонившись, целует...
Сначала я цепенею от шока, не закрывая глаз, но, когда горячие губы нахально раздвигают мои, а его язык дерзко и не торопясь скользит по моему, в моей голове, словно выключается свет, и я со стоном наслаждения выталкиваю воздух из сжавшихся в гармошку лёгких.
Дэн тяжело, через нос, выдыхает вслед за мной и одну руку перемещает мне на спину, чтобы сильнее прижать меня к своей каменной груди. Я и сама цепляюсь пальцами за его плечи, потому что ноги слабеют и кружится голова.
Что, блин, происходит?
Но отстраниться кажется кощунством, потому что целоваться слишком сладко, слишком волнительно и желанно.
Через мгновение у нас обоих сбивается дыхание, губы Дэна жадно обхватывают мои, ласкают, напирают, язык в моём рту скользит всё глубже, настойчивей. И от всего этого я просто схожу с ума...
Как и моё сердце, которое, кажется, своими частыми ударами вознамерилось разбить в щепки грудную клетку. Интересно, могут ли оставаться синяки на внутренностях?
Когда губы Дениса отлипают от моих, оказывается моя спина прижата к прохладной поверхности зеркала и, кажется, Дэн пытался меня в него впечатать намертво, потому что на лопатках и ягодицах чувствуется небольшое онемение.
- Ты... - пытаюсь я справится с взбесившимся дыханием. - Т-ты офигел?
Друг тихо ржёт вместо ответа, прижимаясь своим лбом к моему. Затем резко отстраняется и, разведя руки в стороны, скалит зубы в широкой улыбке:
- Зато у тебя больше нет причин пускать сопли. Пошли, - обхватывает он одной рукой мои плечи. - Несчастная, не целует её никто.