– Да пошёл бы этот новенький! – пренебрежительно огрызнулся Стас, однако невольно проглотил грязное ругательство.

Мы с Лариской обернулись и не узнали Стаса. Неестественная тень мгновенного испуга пробежала по его лицу, когда он встретился взглядом с Нестором.

– Видали? У него огонь в глазах! – заголосил Ветров, однако очень быстро перешёл в атаку. – Ты чего накурился, что у тебя зрачки такие? Короче, ещё раз так сделаешь – башку оторву!

– Да что ты себе позволяешь? Немедленно извинись перед Нестором. Сейчас же! – потребовала Любовь Александровна. – Я сейчас директора позову!

– О, как страшно! И что мне сделает ваша престарелая директриса? – с вызовом спросил неудержимый Ветров. – В угол поставит? Или отцу моему позвонит? Пусть звонит, хоть обзвонится! Вылетит из школы – будет знать! Пойдёт на пару с папашей Чугунова дворы мести!

– Извинись перед Нестором, Ветров! – еле дыша, повторила Любовь Александровна.

– Перед этим оборванцем? Во! – взглянув исподлобья на Нестора, выставил средний палец Стас. – Извиниться! Может, мне перед ним на коленки ещё встать?

– Мне не нужны его извинения, – вдруг заговорил ничуть не удивившийся и не разозлившийся Нестор и перевёл взгляд на Любовь Александровну. – Он не стоит вашего волнения. Давайте продолжим. Посмотрите на часы: времени у нас почти не осталось.

– Нестор прав! В конце концов, у нас урок! Записывайте новую тему: «Понятие вектора в пространстве»…. Хотя устроим самостоятельную работу лучше, сил моих нет. Страница одиннадцать – первый вариант. Страница двенадцать – второй. Вы с ума меня скоро сведёте! Поскорее бы на пенсию! – Любовь Александровна села за стол и тяжело вздохнула.

Она устало провела рукой по упавшим на лоб, рано поседевшим прядям тонких волос. Работа со старшеклассниками изматывала её как каторга. Любовь Александровна всё чаще болела, но отсутствие учителя математики и по совместительству классного руководителя учеников ничуть не расстраивало. Заменить Любовь Александровну было некому, и её уроки в таких случаях просто убирали из расписания.

Я делала все необходимые записи в тетради и слышала, как за моей спиной очень быстро, не останавливаясь, пишет новенький. Сияющая Лариска бойко набирала сообщения Стасу. Однако необычный звук тоже привлёк её внимание.

– Юль, он уже почти всё решил. Вообрази! – взглянув через плечо на Нестора, шепнула мне подруга. – И почерк каллиграфический! Даже красивее, чем твой!

– Лариса, ты что крутишься? У нас самостоятельная работа! – вновь надела маску образцовой учительницы Любовь Александровна, хотя болтали, не умолкая, практически все.

– Да это не я. Это Вяземский, – мастерски перевела стрелки Лариска.

– Вяземский? – переспросила учительница. – Что случилось, Нестор?

– Ничего. Всё в порядке, – последовал его спокойный ответ.

– Что ж, хорошо, что в порядке. Но почему же ты не пишешь? – удивилась Любовь Александровна, увидев, что новый ученик замер, точно обратился в сидящую мраморную статую.

– Я уже всё написал, – не двигаясь, ответил он.

– Как это – всё? – не поверила математичка, которая, вероятно, никогда не видела таких быстрых учеников. – Что ж, если всё, делай другой вариант!

– Я сделал оба варианта, – безо всякой гордости сказал Нестор.

– И чертежи? – спросила ошеломлённая учительница.

– И чертежи, – словно эхо, повторил он.

Его голос звучал так ровно, будто каждое слово вычерчивалось где-то у него внутри по линейке. Любовь Александровна приблизилась к парте Нестора и, взяв его тетрадь, на минуту лишилась дара речи. Её глаза раскрылись так широко, что стали почти круглыми. Губы задвигались, но ещё долго не могли произнести ни звука.