– Но ты говорил, что инстинкты на воле оживают! Что нельзя разучиться строить плотину, нельзя забыть сочные стебли кувшинок!

– Замолчи!

Старый бобр грозно взглянул на восьмого сына-бобра, уполз в лужу и стал кувыркаться.

– Ты плачешь?! Ты плаваешь, чтобы скрыть свои слёзы? – поразился восьмой сын-бобр.

– Иногда лучше скрыть то, что нарушает твоё счастье.

– Ты ошибаешься, клетка – это не счастье! К счастью нельзя привыкнуть, а ты привык к нашей тюрьме и теперь боишься свободы.

– Отстань!

В это время несколько более худых бобров юркнули в нору и уползли. Остальные, более толстые, у которых не получилось последовать за товарищами, сгрудились вокруг норы и угрюмо молчали.

– Подумаешь, – сказал один, – мне и здесь хорошо.

– Я и не хотел никуда ползти, а только посмотреть… – сказал другой.

– Ненавижу, когда кто-то приходит и мешает твоему спокойствию, – сказал третий.

– Этот «кто-то» – моя мать! – закричал восьмой сын-бобр и кинулся на соседа.

Завязалась драка, в которой восьмому сыну-бобру досталось бы на орехи, если бы не помощь самого старого бобра. Он выполз из лужи и раскидал молодых в разные стороны.

– Не сметь! – сказал он. – У каждого бобра есть мать! Это святое. К тому же нам совсем не нужны сейчас гости. Не нужно, чтобы люди видели этот лаз.

Он закидал вход в нору соломой и снова полез в лужу. Хулиганы разошлись, восьмой сын-бобр лёг на солому и стал думать.

С этого дня восьмой сын-бобр начал тренироваться. Ранним утром делал небольшую пробежку вдоль ограды. Приподняв хвост, семенил лапками, пыхтел, старался. И скоро стал пробегать расстояние вдоль всей ограды за несколько минут. Теперь он предпочитал не лежать в тени навеса, а прогуливаться, разминая тело, или прыгать в лужу и обратно на бетонный берег.

– Держите меня, а не то лопну от смеха! – кричал кто-нибудь из соседей-бобров. – У нас завёлся спортсмен! Поглядите, как он ползает! Не угонишься!

Слушая грубые насмешки, восьмой сын-бобр думал о маме, которая не побоялась прогрызть подземный тоннель к зоопарку, о родном пруде, где так много кувшинок, и продолжал заниматься спортом. Он решил непременно похудеть и стать выносливым. Его немного пугала дыра под соломой. Она скрывала нечто такое, что восьмой сын-бобр до этой поры ещё не видел. Неудивительно! Ведь ему никогда не приходилось ползать под землёй и прогрызать себе дорогу! Поэтому один раз в день он совал голову в дыру, чтобы глаза привыкали к темноте и, главное, чтобы отступало чувство страха.

– Кажется, он застрял! Толстое бревно, а не бобр! – кричали соседи, принимаясь тянуть восьмого сына-бобра за хвост.

В такие минуты на помощь, как всегда, приходил старый бобр, который прекратил свои насмешки, как только увидел, что восьмой сын-бобр настроен весьма серьёзно. Старик расталкивал хулиганов и вызволял молодого товарища из-под земли. Через две недели тот мог уже сам, без посторонней помощи залезть и вылезти из норы. С каждым днём он проползал всё большее расстояние, углублялся всё дальше, готовясь к тому, что скоро навсегда покинет зоопарк. Чувствуя, что мышцы пока не окрепли, восьмой сын-бобр придумал ещё одно упражнение: стал ежедневно карабкаться на сетку, отгораживающую закуток от остального зоопарка.

– Это не бобр, а панда! – кричали соседи-бобры. – Ты позоришь наш род! Бобры должны ползать под землёй, а не лазать по заборам!

– Кто сказал, что бобры не должны ползать по заборам? Если это поможет найти своё имя, значит, это правильно. Ради мечты о свободе нужно забыть о препятствиях! Захочу и взлечу! – твердил упрямец и карабкался вверх.