В воздухе запахло потасовкой. Оскорбленные Гниличи, окрыленные пламенной речью кандидата и подавляющим численным превосходством над противником, принялись сжимать кольцо вокруг дерзких Дуричей. Почуявшие неладное оппоненты медленно отступали к дверям «Средства от перхоти».

– Ща мы покажем, на какие фокусы ведется великий фюрер, – пообещал Напильник. – Ща мы покажем, топор тебе в зубы!

– Ну ты, кандидат хренов, – осторожно протянул Булыжник. – Мы же это, чисто дебаты проводили.

– Ща я тебе эти дебаты в глотку засуну, – пообещал осмелевший Гнилич, торопливо распихивая по карманам скомканные листы с текстом речи. – Ща…

– Что за стрельба во фворе?! – злобно рявкнул Кувалда. – Я же запретил стрелять в Форте!!

Несмотря на то что кабинет великого фюрера размещался на последнем этаже единственной в штаб-квартире высокой башни, а на окнах стояли тройные стеклопакеты, музыка оживленной перестрелки звучала в нем с консерваторским качеством.

– Какая скотина осмелилась нарушить указ великого фюрера?

– Напильник Гнилич, – сообщил уйбуй Копыто, один из самых преданных Кувалде десятников. – Бесится, вонючая морда.

– Повесить, – коротко повелел лидер. – Там на принтере распечатаны приговоры. Возьми офин, впиши имя и повесь смутьяна.

Врожденная шепелявость Красных Шапок была выражена у одноглазого Кувалды необычайно сильно, он совсем не выговаривал букву «д», но тем не менее умел доносить свои мысли до верноподданных. Собственно, несвойственное дикарям умение размышлять и помогло маленькому Шибзичу вознестись столь высоко.

– Видите ли, ваше высокопревосходительство господин великий фюрер, – дипломатично начал Копыто.

Снизу донесся звук взрыва: запертые в кабаке Дуричи пальнули в оппонентов из подствольника. Кувалда побелел от бешенства.

– Копыто, сукин сын, если ты немефленно не расскажешь, что происхофит в Форте, я тебя…

– Напильник проводил предвыборный митинг, мля. – Уйбуй понял, что фюрер позволяет обойтись без церемоний. – Кодлу Гниличей во двор выгнал и публично втирал, какой он умный. Дуричи возмутились – у них, наверное, свой кандидат есть – и устроили перестрелку. – Копыто зевнул. – Политические технологии, мля.

Кувалда выкатил на верного помощника единственный глаз, пару мгновений ошарашенно хлопал им, а затем медленно, едва не по складам, поскольку скулы сводило от бешенства, поинтересовался:

– Канфифат куфа?

– Так Напильник хочет выборы великого фюрера устроить, – беспечно ответил Копыто. – Народ, в натуре, не против. Только Дуричи не хотят Напильника, а хотят другого.

– Кого фругого?

– Кого-то из своих, – пожал плечами уйбуй. – Я в подробности не вдавался.

– А я?

– А что ты? – Копыто несколько удивленно посмотрел на вождя.

– Я – великий фюрер?

– Да, – подтвердил уйбуй. – Ты – ваше высокопревосходительство господин великий фюрер… – Копыто неожиданно замолчал: понял, куда клонит одноглазый. – Так это… – Уйбуй судорожно сглотнул. – Так что нам тогда делать?

Внезапное понимание нависшей над кланом угрозы придавило Копыто к земле: плечи бравого десятника поникли, пальцы задрожали, а в голосе появились панические нотки.

– Собирай Шибзичей, – распорядился Кувалда, – пусть бросают все и гонят сюфа. Казармы клана закрыть, никого не пускать…

– Никого, – тоскливо подтвердил Копыто, в маленьких глазках которого отчетливо читалось страстное желание убраться из Форта как можно дальше.

– И главное – арсенал закрыть! Перефай, чтобы охрана забаррикафировалась изнутри и никого не пускала в арсенал!!

Копыто пулей вылетел из кабинета.